Эпилог. (Не)милый друг

Неделю спустя

Я влетаю в кофейню, устраиваюсь на высоком табурете и смотрю на Крега. Он ставит передо мной чашку капучино с двойной порцией соленой карамели и облокачивается на столешницу барной стойки, понимая по моему растрепанному виду, что я собираюсь сказать нечто важное.

– Я была на прослушивании! – без прелюдий выдаю я.

Он молчит.

– И меня взяли!

– Правда? – кривится он, пытаясь не показывать всю степень отвращения к индустрии рекламы.

– А ты во мне сомневался? – усмехаюсь я.

– Нет, но… ты же говорила, у них есть определенные требования и ты им не соответствуешь.

– Да. И им это понравилось. Они сказали, что я молодец, раз осмелилась рискнуть, и что им нужен кто-то с более… приближенными к реальности параметрами.

– Что ж, поздравляю.

– Спасибо, – киваю я, полностью удовлетворенная собой, – но я отказалась.

Он наклоняет голову, будто не расслышал:

– Прости, я, кажется, теряю нить разговора.

– Пусть поймут, каково это – чувствовать себя отвергнутыми и оскорбленными, – заявляю я и картинно вскидываю подбородок.

– Униженными и оскорбленными[93].

– Чего?

– Думал, ты пытаешься сделать литературную отсылку. Впрочем, неважно. – Он выпрямляется, и лицо озаряется пониманием. – Я понял. Это твоя попытка закрыть гештальт?