Энрико встретил Мартина с распростёртыми объятьями. Но, похоже, готов он был одарить сердечной добротой любого, кто постучал бы в дверь. Энрико не было особого дела до заготовленного изложения «романтического приключения», поскольку «романтика — всегда про двоих и всегда для одной». В отличие от журналистики. Да, люди Бэзи вновь вошли с ним в контакт. Другие люди, другая группа. «Труппа», — удержался от иронии Мартин. Как подтвердили Анри, исполнители одной из акций мертвы, и им надо посочувствовать, однако это техническое препятствие, новый состав успеют собрать ещё до того, как очередь дойдёт до его участия. Анри же предлагали отныне не быть привязанным к этому и ожидать вместе с готовящимися активистами. «Понятно, сместили акцент. Запасная или второстепенная сюжетная линия стала основной. Стало быть, в сценарий изменения вносятся». Мартин объявился вовремя: уже в ближайшую субботу пройдёт первая презентация, на которую Анри намерен непременно уговорить его пойти. И это будет художественная выставка. А где же она пройдёт? О, это очередная тайна. Только субботним утром об этом объявят публично. «Нужно сообщить Селестине. Есть ещё четыре дня, чтобы всё разведать. Вряд ли Энрико что-то скрывает. Но нужно больше информации». И он принялся, не особо заботясь о подозрительности, выпытывать у друга подробности встречи с театралами. Энрико не осмелился противиться напору и передал всё, что отложилось в голове. Нет, конспирация была на уровне прошлой встречи. Шанс выйти на их след улетучивался со скоростью эфира в плохо закупоренной бутыли, оставленной под солнцем.

19

19

Обход, каким бы рутинным и предсказуемым ни был, позволял Михаилу наслаждаться инженерной красотой конструкта «Александра ІІ Освободителя». Даже если приходилось при этом делить удовольствие с унтер-офицерами, также отправленными в наряд. Он водил фонариком по сферам газовых баллонов и иной раз ловил себя на пугающей мысли, что думает об иных округлостях. Или, что было ещё хуже, замещает одни другими? Отставить. Нужно было сосредоточиться на поисках протечек и дефектов. Всё было в порядке, по-обезьяньи двигавшиеся по фермам унтер-офицеры тоже не сообщали о неполадках. Не сообщали… Лейтенант Евграфов провёл перекличку. Нет, никто не надышался испарениями жидкостей, что текли по аккуратным пучкам патрубков, или подъёмным газом, для «серафима» и «херувима» заменившим водород, негорючим, но способным к удушению и при вдыхании оказывавшим тот эффект на голосовые связки, что неизменно в одночасье рушил всякую дисциплину. «Простите их, генерал Мёнье, я ещё приучу их уважать ваше наследие».