— Простите, но меня продолжает беспокоить вот что: так как мы его раньше не замечали в городе?

— Баллоны. Он же может носить с собой запас умбрэнергии. Вот и тратил его то на укрытие от нашей сети, то на принудительную активацию потоков. Всегда — потоков, никогда — каналов. Возможно, вам пригодится. И не могли бы вы подать ещё воды? Благодарю.

— Как же он тогда попал в Нёйи?

— Отыскал законсервированный. Ему пришлось постараться, чтобы утечки не заметили, даже прикрылся активизацией канала. Вообще говоря, он не просто перехватил половину коммуникаций Директората, он ещё и свои проложил, в основном пользуясь сведениями об оставленном и неиспользуемом. Тут, должен признаться, моя вина. В первую из трёх встреч, если считать и сегодняшнюю, он умасливал тем, что вернёт Агнессу. Вот только что-то в его собственных глазах заметной надежды на это я не приметил. Но всё же принёс малозначительные бумаги исторического характера. Тогда он ещё не открылся как враг, я действительно был счастлив, что тот эксперимент лишился одной жертвы. Но — не лишился, для этого не обязательно отнимать жизнь. Потом он потребовал техническую документацию, а также — избавить Директорат от досье нескольких миноров. Я пошёл и на это, мне пришлось выкрасть некоторые документы. Но только некоторые. Большинство из тематически интересовавших его давно уничтожены. Он не верил. В дальнейшем общение продолжилось через его людей. И так — вплоть до июня, когда я начал отказывать, и чему последовал шантаж убийством Корнелии, которую выбрали без её ведома на роль гонца с дурными вестями. Да, подразумевалось, что будут ещё две таких, кто донесёт верное сообщение до Директората, но, кажется, они сейчас подле меня. И чувствую, что его план не настолько уж и гениально непредсказуем.

— Мы его назвали сценарием.

— Да, удачное сравнение. Вам бы им с Блезом поделиться — вот он бы это слово просмаковал.

— А ещё мы определили, что важная часть разыгрываемой пьески — избавление от четвёртой стены и перемежение актёров и зрителей.

— Да-да! Прекр-хр-гхр… Прекрасно. Но задача несколько не та, что вы думаете. Я и сам до определённого момента не понимал. Те архивные записи, что были нужны людям Игнациуса, касались некоторых использованных для его трансформации технологий. В частности тех, что вживили ему в голову, что перекроили карту некоторых областей его мозга. Если Фабрис был добрым доктором, то Жервез — злым, но о чём-то таком я уже упоминал. И это было его изобретение. И по задумке оно отвечало за улучшение нейросинхронизации, высокая точность каковой требовалась для того рокового дня. Как это выглядело? Считайте внедрением флю-мируа в межполушарное пространство. Но оно же при модификации давало возможность перебивать натуральные сигналы мозга наведёнными, сгенерированными другим мозгом, а то и вовсе вело к созданию нейрографа. И, само собой, послушной армии, о чём наверняка, покручивая мерзенькие острые усики, и мечтал Жервез. Но для его работы требовались эмпаты, притом те, что не противились бы подчинению.