–
– Побегу быстро-быстро.
– Если он уже ушел, я его догоню.
– Он, верно, меня дождется.
– Всякий кредитор позволяет должнику опоздать на пятнадцать минут.
Вы яростно натягиваете сапоги, одеваетесь так стремительно, как будто боитесь, что вас застанут в неглиже, вы вкушаете все прелести спешки и осыпаете проклятиями собственные пуговицы; наконец вы выходите из дома с видом победителя, насвистывая и размахивая тростью, вы прядаете ушами и несетесь вскачь.
«В конце концов, – думаете вы, – я сам себе хозяин и не обязан никому давать отчета!»
А ты, несчастный муж, ты имел глупость сказать жене: «Милая, завтра (а бывает и так, что она узнает об этом не накануне, а за два дня) я должен встать пораньше».
Несчастный Адольф, мало того, что вы это сказали, вы еще объяснили, как важно это свидание: «Речь идет о… и о… и еще о… и наконец о…».
За два часа до рассвета Каролина очень нежно будит вас и очень нежно говорит:
– Друг мой, друг мой!
– Что случилось? Пожар?..
– Нет-нет, спи, я ошиблась, перепутала стрелки! Сейчас только четыре часа, ты можешь еще два часа поспать.
Сказать человеку: «Ты можешь поспать еще два часа» – ведь это почти то же самое, что сказать приговоренному к казни: «Сейчас пять часов утра, у вас еще есть время до половины восьмого!» Сон ваш нарушен мрачной мыслью, которая, подобно летучей мыши, бьется в окна вашего мозга.
Женщина в таких случаях точна, как дьявол, приходящий за проданной ему душой. В шесть утра голос вашей жены, который, к несчастью, знаком вам слишком хорошо, доносится до ваших ушей одновременно с боем часов и говорит вам с безжалостной нежностью:
– Адольф, уже шесть часов, вставай, друг мой.
– Не-е-ет… не-е-ет…
– Адольф, ты опоздаешь, у тебя важное дело, ты сам сказал.
– Не-е-ет… не-е-ет…