– Будет исполнено, ваша милость, - сказал Михей и пошел искать лакея. Вскоре он пригнал чуть ли не пинками какого-то напудренного красавчика, и Архаров приказал: пусть все здешнее лакейское сословие бросит прочие заботы и ищет девицу среднего роста в белом капуцине, из-под коего мелькает темно-зеленая юбка. Найдя же, пусть немедленно ведет… а куда?… Да вот сюда же, в темный и сырой коридор!

– А коли она не одна такая, в зеленой юбке? - разумно спросил Михей.

Воистину - это была тяжкая морока: вылавливать на маскараде среди охочих до шалостей масок Вареньку. Наконец ее отыскали именно там, где ей и следовало быть, - при княгине Волконской. Елизавета Васильевна и хотела сообщить Архарову, что пропажа нашлась, но понятия не имела, куда сбежал обер-полицмейстер.

Варенька, препровожденная к Архарову, была взволнована чрезвычайно: она, запыхавшись и ощущая боль в горлышке, успела-таки вернуться к княгине, ее представили государыне, а перед тем она слушала любовное объяснение и видела человека, которого надеялась в жизни более никогда не встретить.

– Вас, сказывали, некий кавалер преследовал. Кто таков? - спросил Архаров.

– Николай Петрович, он из тех господ, что в Кожевниках… - тут Варенька смутилась. Архаров понял - ей неприятно вспоминать, как глупо она попалась в ловушку шулеров.

На самом деле смущение было тройное - Варенька никак не могла выбросить из головы те несколько минут, что провела в обществе государыни, и страшно беспокоилась, что сказала что-то не то и не так; а громкое Федькино признание в любви не умолкало в ее ушах, перебивая все прочие слова, которые говорили ей окружающие. Поэтому ей было даже страшно посмотреть на Федьку, он же и сам отводил взгляд, потому что вдруг опомнился и не понимал, как у него хватило наглости говорить этой девице о своей любви.

– Как вышло, что вы его узнали? Тут маскарад, все в масках, - сказал Архаров.

– Он маску в руке держал. Я его там видела два раза… или даже три раза, он жил там, однажды он по коридору в одной рубашке пробегал…

– Прелестно. И что ж, кем он сейчас явился?

– Знатным господином, сударь. На нем капуцин распахнулся, а под ним кафтан дорогой, золотое шитье… волосы всчесаны и напудрены на модный лад, высоко…

– Что еще?

– Лет ему много, сорок, поди… - тут Варенька покраснела, вспомнив князя Горелова, коему было уж точно за сорок, однако случились дни, когда она его, видя в нем жениха, стариком не считала. - Сложения тонкого, худощавого… волосы у него тогда, в Кожевниках, были темные, лицо смугловатое, нерусское…

– Кавалер де Берни! - выкрикнул Федька.