– Сосредоточьтесь на Катарине.

– Ради этого я и пришла. С самой «папессой» Сардони познакомилась уже здесь, в Риме, три года назад, когда пыталась стать монахиней.

– Она – монахиней?

– Вот именно. Правда, «папесса» успела отговорить ее от этого безумия. Сразу же ввергнув в другое.

– Так она все же Мария Сардони?

– Катариной Сардони стала с той поры, когда, оказавшись подругой «папессы», превратилась в осведомительницу. Внедрившись при этом с помощью архитектора Кардьяни и в немецкую разведку.

– То есть Катарина, Мария, или как ее там, – не профессионалка, – задумчиво кивал Скорцени, снова наполняя бокал унтерштурмфюрера. – За профессионалов, Фройнштаг. И слушаю вас дальше.

– «Папесса» оказалась щедрой. Отблагодарила ее вполне приличным домиком неподалеку от моря, на окраине Террачины.

– В каких это краях?

– Южнее Рима. Собираетесь навестить? – вполне серьезно спросила Лилия.

– При случае.

– Может быть, будет лучше, если подробности допроса я изложу письменно.

– Бумаги подождут, Фройнштаг, – поморщился Скорцени, – бумаги подождут. Где она сейчас?

– Там, в ванной, у бассейна.

– Считаете, что рассказала все, что могла?

– Я привыкла отрабатывать материал настолько, что сомневаться не приходится. Остается только решить, где ее… В общем-то можно и здесь, на вилле. Но не хотелось бы омрачать наше пребывание.

– Вы, Фройнштаг, готовы взять это на себя?

– Если последует приказ, господин штурмбаннфюрер.

– Мужественный вы солдат, Фройнштаг.

– Расстрел – не повод для комплиментов.