– Вы, наверное, забыли оружие? – спохватилась Катарина через минуту-другую, чувствуя, что произошла какая-то заминка. Штурмбаннфюрер был в гражданском, и у девушки были все основания засомневаться в том, что он не забыл сунуть оружие в висящую подмышкой кобуру. – У меня в сумочке дамский пистолетик. Возьмите.

Катарина говорила это совершенно искренне. Ни в голосе ее, ни в поведении не ощущалось расчета на великодушие, не выпирала игра в «последнее мужество». Девушка в самом деле хотела помочь ему. Она чувствовала свою вину, знала, что за нее причитается, и покаянно принимала наказание, не пытаясь каким-то образом спастись.

«А ведь ты, идиот, даже не потрудился обыскать ее! – с холодным презрением бросил себе Скорцени. – Она запросто могла пристрелить тебя. Очень странно, что Катарина не воспользовалась такой возможностью».

– Ну чего вы, возьмите, – по-своему истолковала его молчание Сардони. – Потом оставите себе. Говорят, хороший. Я так ни разу и не решилась выстрелить из него.

– Спасибо, свой имеется, – резко отрубил Скорцени. И вдруг, неожиданно даже для самого себя, взорвался: – Хватит демонстрировать свое христианское смирение! Оно меня оч-чень растрогало. Это свое смирение следовало употреблять прежде, чем давать согласие на агентурную работу, да еще трем разведкам сразу! А теперь вы стоите, соблазняя меня своими бедрами, и пытаетесь растрогать своей тупой, дегенеративной безропотностью. Хотя сам Бог велел пристрелить вас. Что я и сделаю. С огромнейшим удовольствием. Я не прав?

– Трудно расстреливать женщину, которая еще недавно лежала в вашей постели, – неужели я не понимаю? – оглянулась на него Катарина. Голос ее прозвучал по-доброму и даже сочувственно. – Чем я могу помочь вам? Выстрелить в себя не решусь, это исключено.

– Замолчите! – почти прорычал Скорцени, выхватывая пистолет.

Прошло еще две-три минуты. Катарина вновь стояла спиной к нему. Штурмбаннфюрер подступил на несколько шагов, и девушка, тихо ойкнув от страха, присела. Даже не то чтобы присела, а просто ноги у нее вдруг подогнулись, и в такой неудобной, странной позе она и замерла в ожидании выстрела.

– В п-подобных случаях р-разве н-ничего не говорят? – заикаясь от страха, спросила она, выпрямляясь и оборачиваясь к Скорцени.

– Что?! – холодно проговорил Отто. – Что в «подобных случаях»? В подобных случаях говорят: «Убирайтесь к черту!» Это и к вам относится.

– Так вы не станете стрелять в меня?

– Можете считать, что вас уже казнили. Там, в бассейне. И не смотрите на меня такими испуганно-обиженными глазами, – подступил он еще ближе.