– Жду вас внизу.

* * *

Через два часа, когда уже начало темнеть, в дверь комнаты Скорцени постучали. Это был Штубер. Он вошел с открытой бутылкой вина. Мрачный, чем-то основательно расстроенный.

– Позволите, штурмбаннфюрер?

Скорцени поднялся с кровати и, предложив Штуберу кресло, молча обулся.

– Где сейчас наши дамы, гаупштурмфюрер? – спросил он, когда с обуванием было покончено.

– В ванных комнатах. Фройнштаг допрашивает вашу спутницу.

– Следовало бы подстраховать ее.

– Кого: Фройнштаг или Сардони?

– Очевидно, обеих, – согласился Скорцени.

– Я спускался. Незаметно. Две озверевшие истерички. Это невозможно выдержать.

– Дерутся?

– Этому невозможно найти определение. На всякий случай я выставил часового. На выходе, у лестницы.

– Отдадим должное Фройнштаг. Делая это, она избавляет от излишних истерик нас, – проговорил Скорцени, подставляя бокал для вина.

– Мне приходилось видеть эсэсовок. По меньшей мере десятерых. Ни одна из них не идет ни в какое сравнение с Фройнштаг, – согласился Штубер.

– В каком смысле?

Штубер задумчиво рассматривал бокал с розоватым напитком.

– Во многих.

– В таком случае оставим эту тему, гауптштурмфюрер, – отрубил Скорцени.

– Если она неприятна для вас… – пожал плечами Штубер.