Когда я сказал ей об этом, Тамара Фёдоровна, нисколько не смущаясь и не кокетничая, заметила:

— Ну вот, и вы туда же — за мною ещё со школы тянется прозвище «актриса». Это я сейчас располнела, а тогда мы с Тамарой Фёдоровной были как двойняшки!

— А вы с ней никогда не встречались? — поинтересовался я.

— С Тамарой Фёдоровной нет, а вот с Герасимовым я встречалась. — С лукавой улыбкой она покачала головой.

— С Сергеем Аполлинариевичем?

— Вы с ним знакомы?

— Я учился у него во ВГИКЕ…

— Надо же! — как-то уж слишком спокойно проговорила она.

Почему-то показалось, что она не поверила моим словам, но переубеждать не хотелось, и я, сделав вид, что ничего не заметил, перевёл разговор на другую тему.

— Что-то романтическое у вас было с Сергеем Апол-линариевичем? — поинтересовался я.

— Ну что вы говорите, право? Какое там… — Женщина забавно замахала руками, словно ребёнок. — Даже и разговора-то не было промеж нас. Я тогда на сносях была, и дали мне путёвку на юг, в Пицунду, в санаторий. Пошла, значит, я на рынок, фруктов прикупить…

— Анавстречу сам Герасимов!

— Да, именно так: навстречу мне шёл муж Макаровой! Взглянул так на меня… — Тамара Фёдоровна уставилась на меня в упор. — Покачал головой и прошептал: «Надо же!» А потом прошёл мимо и несколько раз обернулся…

— А говорили, что разговора не было! — съехидничал я.

— Так это же он не мне, а себе сказал…

— А может, вам? — подначил я.

Тут она замолчала, наморщила лоб и проговорила серьёзным тоном:

— А может, и правда мне…

Я удивлённо взглянул на неё, и она… вдруг рассмеялась, а вслед и я, мгновенно врубившись, как ловко провела меня эта провинциальная женщина.

Когда мой сосед по палате спал крепким сном, мы как-то разговорились с ней, и она чисто по-бабьи «поплакалась мне в жилетку». Рассказала, как много лет назад она познакомилась с красивым стройным парнем — студентом медицинского института, — влюбилась без памяти и вскоре выскочила замуж. После получения диплома его, как молодого и подающего большие надежды специалиста, хотели оставить в Архангельске, а он, гонимый ложной романтикой, попросил распределения на Север.