В Уоткинс Глен Лауда аккуратно откатал всю дистанцию, финишировав на четвертой строчке, и тем самым гарантировал себе чемпионство. Но радости не было никакой. Носетто, как всегда во всем зеленом, не оказал новому чемпиону почти никаких почестей, а празднования титула по окончании гонки получились натужными и неискренними. Лауда был в ярости от того, как обошлись с Куоги, и после гонки он отбыл в Торонто, где два дня куксился, сидя в номере отеля. Затем он направил Феррари телеграмму, в которой отрывисто сообщал о том, что в связи с проблемами со здоровьем отказывается выходить на старт двух последних гонок сезона — в Моспорте, Онтарио и в Японии.

Австриец совершил немыслимое. Он бросил вызов самому могущественному человеку в автоспорте, в момент триумфа покинув конюшню и ее победоносные красные автомобили. Унижение, которое испытало Маранелло, было невероятным. Феррари пришел в бешенство от дерзости этого хладнокровного профессионала. Он гневно заявлял прессе об откровенном предательстве австрийца и его исключительной невоспитанности, но толку от этого было мало. После долгих десятилетий, на протяжении которых он обращался со своими пилотами, как с разменными пешками, расклад поменялся не в пользу великого старца. Пройдут многие годы, прежде чем он начнет прощать или забывать такие пощечины.

Но, как и всегда, у его дверей уже стояла очередь из легионов пылких молодых людей, страстно желающих занять место Лауды. Еще до того как Ники успел шокировать всех новостями о своем уходе, в команду на Гран-при Канады был приглашен третий пилот. Несколькими годами ранее Джеймс Хант столкнулся с одним маленьким и весьма энергичным франкоканадцем на второстепенном этапе Формулы-Атлантик в Квебеке. В Европу он вернулся пораженным быстротой 25-летнего молодого человека и даже устроил ему просмотр в команде McLaren. Румяного парня, выглядевшего, как подросток, звали Жиль Вильнёв, и, хотя в McLaren ему попасть не удалось, вскоре ему предложили место в Ferrari. Его первым испытанием должна была стать гонка в Моспорте, где ему предстояло заменить отсутствующего Лауду. Он гнал, как дьявол, а потом сошел с трассы — это произойдет еще много раз за его карьеру. Но он был настоящим тигром на трассе, классическим garahaldino, и Энцо Феррари быстро осознал, что этот уроженец далекого Квебека обладает таким потенциалом, который позволит Энцо не только стереть из памяти людей воспоминания о Ники Лауде, но и сделает возможными сравнения с гигантами прошлого вроде Нуволари и Аскари. А у Феррари не было более жгучего желания, чем стать свидетелем такой реинкарнации.