— Дорогие люди-товарищи! Поспешайте! Поспешайте, пожалуйста! Нам же во что бы то ни стало к рассвету надо добраться до Дубниговского займища. Там есть где укрыться, там водопой — лучше не придумать, там и скотинке есть что пощипать. Поспешайте сколько можете!

Среди людей, к кому обращены слова Щебуняева, нет тех, кто возразил бы ему.

За арбами и повозками прорываются длинной вереницей коровы, коровы и опять коровы. Будто понимая слова охрипшего Щебуняева, по-прежнему призывающего «поспешать», коровы шагают с предельной скоростью: рога их на ходу сильно раскачиваются, сталкиваются и сухо стучат, как одиночные выстрелы.

Вот и сам Митрофан Михайлович Щебуняев. В казачьем седле он — как на наблюдательном пункте. Он зовет:

— Забодыкин! Забодыкин!..

Но голос у него за этот час не стал громче. В негодовании на свое безголосье Митрофан Михайлович отплевывается. Его волнение передается коню Рыжику, и тот стрижет чуткими ушами, резко взмахивает хвостом и чаще поводит потемневшими от пота боками. Заметив старшину и Огрызкова, Щебуняев жалуется им:

— Забодыкин — это же ветеринарный фельдшер…

— Да знаю я его, — замечает старшина. — Так что с ним?

— Как провалился сквозь землю. И не в первый раз он так делает.

— Что не взыщешь?

— У него есть оправдание…

— Какое?

— Конь у него в бедарке серой масти. Так он требует, чтобы коню для ночной маскировки выдали накидку или халат из темной материи. «Не выдадите, говорит, буду колесить по местам укрытия…» Вот и колесит, черт курносый! — выругался Щебуняев. — Главное не в нем, главное — у него в бедарке ну самые необходимые лекарства!

Вмешивается в разговор Огрызков:

— Митрофан Михайлович, ежели главное в лекарствах, то у меня вот в сумке многое найдется.

— Учту! Учту, товарищ Огрызков! — только и всего успел он сказать и поскакал в голову живого потока, где опять кому-то срочно понадобился.

Шли уже овцы плотной низкой стеной. Не блеяли, только коротко отфыркивались, а их мелкие копытца часто постукивали на твердом грунте проселка.

…Бежали тревожные, но счастливые минуты: живому потоку ничто не мешало двигаться на восток. Тихо кругом, так тихо, что старшине и его помощникам ясно слышно, как за кустарниками, на проселке, смазанные оси и втулки колес ведут между собой мягкий и липкий разговор.

Вздох облегчения, и старшина обращается к одному из помощников, присланных ему Щебуняевым:

— Уже кони проходят… Вы, наверное, знаете, что за ними еще будет?