– Ван? – простонал Сандэнс.

– А?

– У тебя пули еще есть?

В залитой кровью комнатенке чересчур громко щелкнул магазин: Ван проверял, что в нем осталось. Они повели себя глупо, отчаянно, да и плана у них толком не было. Бутч всегда умело все планировал. Оказалось, что отвечать за все, от начала и до конца, куда сложнее, чем они думали.

– Ага. Есть одна, – ответил Ван. – А у тебя?

– Тоже одна. И я не стану зря ее тратить.

Ван не понял, что он имеет в виду.

– Я умираю, Ван. Но, черт дери, как же я медленно умираю.

– А я не умираю, – заскулил Ван. – Ну почему, а? У меня в руке дыра размером с кулак.

– У меня таких несколько.

– Ты думал, что так все и кончится, да, Гарри?

– Ну да. Примерно так. Но мне не жаль. Только поскорее бы уже конец. Я готов.

– Отец говорил, что ад – это то, во что мы сами превращаем свою жизнь. На что обрекаем себя… и других. Скажи, Сандэнс, мы правда превращали жизнь других людей в ад?

– Я уж точно. Даже не сомневайся.

– Ага. Я тоже, – прошептал Ван, чуть не плача.

– Нам отсюда не выбраться, Ван. Ни мне, ни тебе. Ты ведь… это понимаешь?

– Со мной еще не покончено, Гарри. Я не умираю.

– Ты ведь знаешь, что все эти федералес считают тебя Бутчем Кэссиди.

Ван рассмеялся, точнее плаксиво икнул, и смех вышел похожим на рыдания.