— Что, шоу должно продолжаться?

— Нет, — говорит она. — Шоу не начнется, пока ты не прыгнешь.

Я заворожена словами Роуз и ее мерцающими темными глазами, когда ее телефон вибрирует от сообщения, разрушающего чары между нами. Взглянув на экран, она убирает устройство со стола в карман.

— Док здесь. Думаю, еще увидимся. Не забывай меня.

Мы оба встаем и сжимаем друг друга в объятиях. Дрожь в плечах Роуз разбивает мне сердце и наполняет его болью. Я знаю, что бы ни происходило у них с Фионном, это не мое дело, и она, похоже, не хочет вдаваться в подробности, но я не могу удержаться.

— Видимо, Лаклан все-таки не был самым ярым засранцем из рода Кейнов, — шепчу я, и Роуз смеется в моих объятиях.

— Да. Видимо, нет, — говорит Роуз, целуя меня в щеку. — Береги себя, Главный конюх.

Слабо улыбнувшись на прощание, Роуз поворачивается и выходит из кафе. Я наблюдаю, как она открывает дверцу машины, ожидающей у тротуара, и исчезает внутри.

До дома рукой подать, и я иду, переписываясь со Слоан. Они с Роуэном проводят выходные на Мартас-Винъярд, наслаждаясь своим супружеским счастьем, и, думаю, я тоже начинаю наслаждаться, хотя у нас с Лакланом все было немного не так, как хотелось бы. Но разве это имеет значение? В жизни есть проторенный путь, по которому идет большинство людей, вступая в брак. Сначала влюбляются. А только потом произносят клятвы. Но, возможно, мне никогда не суждено было стать на этот путь. Меня удивляет больше то, что я счастлива там, где я есть.

Я думаю об этом прозрении, когда вхожу в квартиру и отправляю Лаклану сообщение, что вернулась домой. Откладываю мобильный, чтобы немного поиграть с Бентли, он хватает игрушку, которую Лаклан купил ему на прошлой неделе. Мы играли в перетягивание, когда мой телефон на кофейном столике завибрировал от входящего звонка.

Волнение, которое я испытала, ожидая увидеть на экране контакт Лаклана, улетучилось, когда вместо него появилось «мама».

— Привет, мам.

— Милая.

Я уже знаю, что она скажет дальше.

Прямо перед тем, как прозвучат слова, во времени возникает вихрь, который ощущается еще хуже, чем в тот момент, когда ты слышишь, как они произносятся вслух. Это похоже на ожидание укола иглы — ты знаешь, что будет больно, но представлять это иногда еще хуже, чем момент, когда она вонзается тебе в кожу.

— Тетя Этель скончалась.

Боль пронзает меня, как удар топора в грудь. Слезы градом катятся по лицу. Мы все знали, что это произойдет. Я думала об этом каждый день. И все же у меня такое чувство, будто внутри образовалась дыра, пустота, которая затягивает. Которую невозможно заполнить. Как будто она была создана только для того, чтобы поглощать.