Отовсюду, даже из других компаний, донеслись взрывы оваций и смех одобрения. Слезы брызнули из глаз Ми-Кель. Она уткнулась в плечо смущенно улыбающемуся и поглаживающему ее по спине Ти-Цэ.

– Это танец как зарождения жизни, так и обновления в целом, – объяснил потом Помоне Ти-Цэ. – По традиции мужчина после танца прикасается к месту, где благословляет случиться обновлению. Естественно, обычно это живот самки в положении.

– А что сделал ты? – спрашивала Помона.

– Для прикосновения я выбрал лоб, где сосредоточенно то, что вы, люди, называете своим «я». Фактически, я благословил Ми-Кель на обновление души. На то, чтобы она могла начать со мной жизнь с чистого листа, – кротко улыбнулся Ти-Цэ.

***

– Ну-ну, я же на службе, – пробормотал Ти-Цэ.

После танца женщины слетели с валунов и сели к мужчинам в круг. Отовсюду доносились мелодии игры на барабанах, окарине, диджериду, тамбуре, варгане – играли в разных компаниях кто на что горазд. И не смотря на разные мотивы, мелодия не звучала как какофония нескладных звуков – наоборот, музыка волнами перекатывалась от одной группы йакитов к другой, услаждая уши всех, кого касалась по пути. Ми-Кель слушала, улыбалась и обнимала бугрящуюся мышцами руку Ти-Цэ: благодаря ему она стала настоящей звездой этого вечера.

Расселись они вокруг большой медной посудины, наполненной мутной жидкостью сероватого оттенка. Помона догадывалась, что это такое – ореховое вино, которое йакиты пили по особым случаям.

Блюдце с напитком шло по кругу. Женщины делали всего по одному глотку, скромно утирали губы и передавали питье дальше. Самцы прикладывались к чаше основательнее и делали три больших глотка, смакуя каждый.

Ре-Но блаженно улыбнулся и протянул блюдце Ти-Цэ, своему партнеру по танцу и следующему в очереди, и даже зачерпнул для него вина до краев. Но нахмурился, когда йакит покачал головой.

– Я на службе, – повторил провожатый и кивнул на Помону. Сородичи набросились на нервно отмахивающегося Ти-Цэ с упреками.

Помона уловила суть без всякого перевода: нередка подобная картина встречалась и в Пэчре. Она усмехнулась и собралась с духом. Нельзя сказать, что ей очень уж этого хотелось, но… эх, гулять так гулять!

Помона подалась вперед через колени Ми-Кель и выхватила из рук самца блюдце. Удивленные взгляды обратились к ней, Ти-Цэ хотел ее остановить, но не успел: Помона приложилась чашей к губам, которые обожгло огнем раньше, чем они успели как следует погрузиться в жидкость. Она сделала глоток, сделала второй и уже хотела отважиться на третий, но не смогла себя превозмочь.