Куда на стройке ни кинь взгляд, на тебя пучит тусклые инякинские глаза его бездарность, его бездушие. Кто за это ответит? Тоня?

Ермаков, не сводя глаз с Огнежки, улыбался и молчал…

У Огнежки оттопырилась нижняя губа. В этом движении были и горький вопрос и жалость к Ермакову: «И ты тоже? Пришел к тому же, что и я?

Плетью обуха не перешибешь. Неужели это так?»

Ермакову же почудилось, что влажная губа Огнежки выпятилась в презрительной усмешке: «Хорош же ты гусь! Выгораживаешь начальство. Придешь в гости, все выскажу тебе! Все!»

«И прекрасно!» — радостно мелькнуло у него.

11

11

На другой день клуб строителей штурмовали, как трамвай в часы пик. Тоня долго не могла туда проникнуть, наконец принялась работать руками и плечом.

— Пустите подсудимую! Пустите подсудимую, черти! — Ее провожали дружескими тычками в спину, подбадривающими возгласами.

С шуточками и озорными репликами председателем товарищеского суда избрали Силантия, хотя он и отпирался, показывая рукой на уши. Нюра пообещала ему купить «звукоулавливатель на шнурочке». По обеим сторонам от Силантия усаживались за покрытым кумачом судейским столом тетка Ульяна в шерстяном коричневом платке с бахромой, который до этого вынимался из сундука лишь в церковные праздники, и рыженькая Ксана Гуща, новенькая разнорабочая. Ксану подтащили к судейскому столу за руки, растолковали на ходу, что ее выкликнули в члены суда затем, чтобы она быстрее перестала на любой окрик отзываться испуганным: «Я что? Я ничего!..»

— Суди и ничего не бойся! — подбадривали ее из зала..

Ты одна, что ли, на чужое покусилась? Все подворовывают!

Не успел еще Силантий произнести традиционные фразы: «…объявляю открытым» — как с «Камчатки» донеслось требовательное, с присвистом:

— Прос-стить!

Сияантий вытянул бурую шею: — Кто сказал?! Иль тому не понятно, что…

В последнем ряду поднялся Гуща. Перебил Силантия, по своему обыкновению, желчно, присвистывая щербатым ртом:

— Пообвык внукам своим, нотации читать! Ты мне скажи другое. Будут тебя кормить селедкой. День — другой. Неделю. Ты стакан с водой какой ни попадя хватишь? Ты губищами своими к грязной луже припадаешь… Так?.. Неделю Чумаков иль кто там еще гнал на постройку одни стеновые панели. А запить — ни-ни… Кого ж судить?

Кто-то вскочил со стула, крича: — Завсегда стрелочник виноват!

И тут точно прорвалось: