Этот блеск и привел его в восторг, когда он впервые увидел ее в Джуно, – мерцание береговых огней в глазах честной трактирщицы, что сияют в темноте сырой и холодной предательской ночи, словно говоря: «Заходи, морячок, здесь тебе будет тепло и справедливо». О, этот блеск! Он куда лучше красного фонаря или святого монашеского сияния, честный бакен портовой таверны, спокойный и стойкий, как Полярная звезда. А главное, черт возьми, далекий. Ибо какой моряк не знает, что самые коварные воды, которые приходится пересекать, простираются неподалеку от близких бакенов и баров. На отмелях и в барах легче всего дать течь – так говорит статистика безопасности. И чем ближе к дому, тем легче. По той же статистике больше всего автомобильных аварий происходит чуть ли не у водительского крыльца. Так что яркая и честная хозяйка бара непременно должна стать звездой на фуражке морского сообщества, уверял себя Кармоди. Вот я и загарпунил для нас такую и притащил сюда. Кто меня за это осудит?

Так он рассуждал, находя это убедительным, однако не особенно торопился направить стопы к дому на той стороне бухты. Мало было шансов найти там Алису (кроме мотеля и забот с коптильнями, ее еще, оказывается, втянули в киношные махинации), но он все же опасался, что, не дай бог, так и выйдет. Она могла, например, заметить его на Набережной, доехать вслед за ним до дома, потребовать нудных объяснений. А Кармоди не думал, что способен повторить сейчас только что придуманную линию рассуждений – по крайней мере, в напряженной обстановке и уж точно до того, как либо протрезвеет, либо, черт подери, дохрена вскипит. Оттого он и бормотал кому-то за рулем чего-то, подобравшему его со вздымающейся мостовой перед «Крабб-Потте» и везшему теперь куда-то, что если безразлично куда, то он охотно бы вернулся на свою новую лодку, да, спасибо… а неприятные береговые дела отложил бы на завтра, когда рассеются тучи… бормотать, бормотать… расслабиться, отметиться в журнале, покачаться в колыбели бухты, что утоляет печали.

К счастью, все эти свои просьбы он бормотал белому полицейскому. Любой другой, более азартный и менее приверженный порядку шофер повез бы Кармоди домой мимо мотеля в надежде полюбоваться на рогатую Алису во всей ее отвязности. Этот же любезный, исполнительный и мирный служитель закона доставил Кармоди прямо к лодке, как и просил пьяный мореман, помог забраться по сходне и благоразумно удалился. Мудрые белые полицейские приучены избегать ситуаций, чреватых домашним насилием, ибо знают, что такие протоколы составлять труднее всего. При этом, уезжая, служитель закона держал руку на зеркале, чтобы видеть у себя за спиной лодку: мудрые белые также стараются избегать ситуаций, во время которых захмелевшие граждане плюхаются в воду.