– И эта свистопляска с морским львом, когда мы входили в порт, тоже ваша? Камера, народ и все такое?

Стюбинс кивнул.

– Ну, вы уж простите за прямоту, капитан Стюбинс, – продолжил испытание Кармоди, – но с виду вы не настолько, гм, бодры, чтобы командовать таким огромным флотом.

– Капитан Кармоди. – Стюбинс наклонился еще ближе к круглой голове и заговорил интимно, даже заговорщицки: – Я вам тоже скажу прямо, ибо чувствую, что у нас с вами есть что-то общее… йа совсем не бодр. Если я чем-то и командую в этом огромном флоте, то разве что… пожалуй, это можно назвать церемониальным почитанием, да и то, гребись оно все, малой частью. Еще?

Кармоди протянул стакан, тяжело вздохнув. С этим покорным вздохом утекло его тщательно выстроенное справедливое негодование. Он уже понимал, что стоит ему расслабиться – и этот торчащий у него перед носом серолобый упырь как нехрен делать станет его закадычным другом. Товарищем по команде. Придерживая стакан, Кармоди развернул плотный джинсовый зад и подпер им рулевую рубку рядом с тонкой тканью Стюбинсовых брюк. Некоторое время мужчины стояли молча, потягивая виски и щурясь на мягкое туда-сюда горизонта. Кармоди заговорил первым:

– Мне сказали, что вы были знаменитым кинорежиссером.

– Был, так и есть, – сказал Стюбинс. – А вы, капитан? Я наслушался о вас бог знает сколько от нашего исполнительного продюсера. Который заодно ваш пасынок?

– Николас Левертов? Я бы не рискнул назвать его пасынком. Я его видел всего один раз. Прилетал на Гавайи, у нас с Алисой там был медовый месяц. Он подарил нам каменный горшок, чтобы тушить в нем рыбу, с резным узором в форме желтопера, – треснул, как только я собрался в нем что-то готовить.

– Ник говорит, вы рыболовная знаменитость в здешних водах. Аристократ, он, кажется, сказал.

– Был – тоже так и есть. Аристократ, надо же. Знаете, сэр, эти странные прозвища дают в песочницах… детская табель о рангах, дети их потом перерастают. Или это они перерастают детей, как в моем случае. Раньше можно было быть аристократом, сейчас уже нет. В старой бочке осталось слишком мало рыбы. Теперь речь не об аристократии, а о том, кто больше наскребет этой мелочи. Со дна этой старой бочки. И все же честная работа – рыбная ловля – все лучше, чем биржа труда. А вы, мистер режиссер… чем вы заняты с тех пор, как кончилась ваша честная работа?

Стюбинс глухо посмеялся, оценив шпильку:

– Я иногда еще работаю. Видели рекламный ролик круизов на «Принцессе», где вещает капитан с бородой? Там мое лицо. Борода и мужественный голос принадлежат агентству.