Была какая-то несусветная глупость в этой несчастной постановке, которая, возможно, была уместна в большом городе, но никак не в небольшом поселке, где музыкальные вкусы никогда ни поднимались выше Кобзона и Алены Апиной.

С неменьшим успехом ее можно было поставить посреди псковских болот или где-нибудь в дремучем лесу, подчеркнув лишний раз ту простую истину, что даже заклинания всех чиновников в мире не могут заставить русского сеятеля и хранителя полюбить то, что он полюбить не в состоянии.

Так оно, впрочем, и получилось.

Посидев для приличия минут десять, пушкиногорские мужики встали и, надев свои кепки, шумно удалились прочь под душераздирающее пение главного героя, у которого как раз забегали в глазах кровавые мальчики…

Один из мужиков на прощание так и сказал: «Не, это не наше». Другие же с ним охотно согласились.

91. Блуждание помыслов

91. Блуждание помыслов

Среди прочего был отец Нектарий подвержен тому искушению, которое святые отцы именовали блужданием помыслов, каковые, по мнению этих отцов, вели прямым путем в огонь вечный, ибо, как было написано в одной достойной доверия книге, – «где сокровища ваши, там и сердце ваше», что значило, конечно, что чем дальше мы блуждаем среди наших помыслов, тем основательнее забывает о нашем существовании Господь.

Что уж тут скрывать, господа! Любил отец игумен, разнежась после бани или вкусного обеда, прилечь на свою кровать под серебристым пологом или, присев к письменному столу, помечтать, глядя, как вспыхивают за окном последние лучи вечернего солнца. Тогда мерещилась отцу наместнику всякая всячина, например, Пушкин, который перед смертью завещал ему свою жену Наталью Николаевну и собственноручно благословил его во время заседания Синода на писание стихов религиозного содержания.

Еще мечтал отец игумен, что хорошо было бы, если бы он умел кричать так, как кричал однажды владыка Евсевий, отчего звенели стекла и люстра дребезжала, словно береза на ветру.

– Пошел вон! – кричал Евсевий на какого-то бедолагу, который, в довершение всего, упал от крика владыки в обморок и, как говорили в управлении, даже чего-то себе серьезно повредил, из-за чего у владыки Евсевия были даже какие-то неприятности со светскими властями.

– Пошел вон! – закричал отец Нектарий, махнув рукой и опрокинув стакан с апельсиновым соком, который только что принес Маркелл. – Вон! Вон! Вон, мерзавец!

Возникший на пороге Маркелл выразительно посмотрел на игумена.

– Вон, – теряя силы, почти прошептал наместник.

– Да что это такое, – не удержавшись, сказал Маркелл, глядя на лужу сока. – Только вчера полы мыл.