Какие-то запредельные мысли блуждали по его лицу.

Казалось, еще немного, и он совершит что-нибудь особо выдающееся – закричит петухом, станцует лезгинку или пойдет к отцу игумену, чтобы объяснить ему, чем плохой наместник отличается от наместника хорошего. Однако он ничего подобного не совершил, а только глубоко вздохнул и вновь задумчиво пошел, заложив руки за спину, по одному ему известному маршруту. На лице его теперь вдруг установилось такое выражение, как будто он страшно хочет получить долгожданную игрушку, но при этом страшно же этого стыдится, делая вид, что на самом деле он ничего такого вовсе не желает.

Потом отец Иов вновь остановился, и отец Фалафель услышал его глухой и тревожный голос, сказавший:

«Что же это получается?.. А?»

И сам себе ответил:

«То, что придется резко дистанцироваться от очень многих, вот что».

Слово ему понравилось, и он повторил его в некоторых интерпретациях. Потом сказал:

«А главное, что надо менять приоритеты, а разве нет?..»

Потом, немного подумав, добавил:

«Твой новый круг, вот что важно. Тут лицом в грязь не ударишь, сразу раскусят».

Стоящий немного в отдалении отец Фалафель слегка присвистнул. Будучи человеком, несомненно, умным, он уже сейчас прекрасно видел, что, по крайней мере, по отношению к нему отец Иов уже основательно дистанцировался, так что в новый круг отца Иова отец Фалафель вряд ли попал бы даже в том случае, если бы за него попросили сами Небеса.

Представив себе эту картину, он непроизвольно хмыкнул.

«Ты чего?» – спросил отец Иов, не поворачивая головы.

«Да ничего», – сказал отец Фалафель, и это была сущая правда.

90. Борис Годунов

90. Борис Годунов

1

Про блуждающие мысли российского чиновника при желании можно было бы рассказать много нехорошего, и среди этого нехорошего, конечно, самым нехорошим, пожалуй, был бы тот факт, что эти чиновничьи мысли никогда не соприкасались с подлинной российской реальностью – такой, какой она была на самом деле, а не такой, о которой рассказывал нам в своем ежегодном послании народу господин Президент.