Однажды, в ответ на его слабое сопротивление, она сказала:

– Я не могу заниматься этим, пока не уверена, что у меня везде порядок.

Кажется, он спросил ее тогда:

– Зачем?

Она ответила:

– Чтобы потом все разрушить.

Было не похоже, чтобы она шутила. Во всяком случае, он помнил, что она ответила именно так.

Создать, чтобы потом разрушить.

Привести в негодность весь этот с таким трудом созданный порядок, не оставив от него камня на камне, ибо, собственно, в этом-то – как он начал понимать позже – и заключалось все дело.

Обрести равновесие, Мозес.

Обрести равновесие, прежде чем хаос унесет тебя с собой, потому что, в противном случае, он мог бы и не обратить на тебя внимания, навсегда оставив в лабиринте без права возвращения назад.

В конце концов, это называлось: разгребать чужие завалы, сэр. Разгребать чужие завалы, Мозес. Странное занятие, склонность к которому отнюдь не была похожа на простое любопытство.

Однажды ему пришло в голову, что та же самая история происходила всякий раз, когда она выходила после ванны, благоухающая, завернутая в халат, готовая немедленно пресечь любые его попытки приблизиться к ней, не говоря уже о том, чтобы сдернуть с нее этот чертов халат или, по крайней мере, запустить под него руку, – во всяком случае, до той минуты, о наступлении которой знала только она. Это было похоже на какую-то игру, смысла которой он никак не мог уловить.

– Не трогай меня, пожалуйста, подожди, – говорила она, выставив перед собой руки, чтобы затем поскорее уплыть на кухню или на балкон, оберегая что-то такое, что он никак не мог взять в толк и о чем не мог, пожалуй, даже догадаться.

Прошло какое-то время, прежде чем она однажды не призналась ему:

– Наверное, это выглядит очень глупо, Дав, но после ванны мне всегда кажется, что я такая чистая, что меня может запачкать любое прикосновение.

– Ну, спасибо.

– Ой, только не обижайся, – сказала она, ставя между ними стул, который должен был служить препятствием, если бы вдруг в голову Давида пришла мысль до нее дотронуться. – Я хочу тебя, но это сильнее всякого хотенья. Это все равно как если бы ты вдруг стал ангелом. Понимаешь?

– Не уверен, – Давид, впрочем, не отказал себе в удовольствии представить это сомнительное превращение И все – благодаря куску мыла, шампуню и горячей воде.

Впрочем, если говорить серьезно, тут было над чем подумать, Мозес.