Габриэль посмотрел на потолок, потом вздохнул и сказал:

– Это все-таки немного другое.

– Это то же самое, – отрезал Иеремия. – Потому что если ты позволяешь, чтобы другой разговаривал за тебя с Богом, значит, ты отказываешься от ответственности и позволяешь кому ни попадя делать с тобой все, что он посчитает нужным. Это значит, что ты просто тень, которая готова подставить свою задницу любому, у кого есть охота до нее добраться – Гитлеру, Сталину, кому угодно.

– Грубо, но справедливо, – сказал Амос.

Свет вокруг стал мягче и как будто прозрачнее.

Мозес налил себе еще полстаканчика и выпил, никого не дожидаясь.

Виски, сэр. Волшебный напиток друидов и манчестерских ведьм. Если бы доктор Аппель вошел сейчас в библиотеку, возможно, он не увидел бы здесь никого, кроме семи друидов, танцующих в электрическом свете и плетущих словесные заклинания, которые могли бы вызвать град или обрушиться на землю бесконечным дождем.

– Поэтому, повторяю еще раз для дураков. Любое общество всегда готово к насилию, – сказал Иеремия. – Стоит чуть измениться обстоятельствам, и они набросятся на тебя как дикие звери. Сначала они будут орать «хайль Гитлер», потом сожгут шесть миллионов, а потом скажут, что ничего особенного не случилось и они тут не причем. И все это только потому, что каждый из них – никто. Нуль. Пустота. Тень… Они – тени, которые всегда готовы раздутья от восторга, когда вспоминают, что они немцы, китайцы, англичане, американцы или русские, особенно тогда, когда какой-нибудь придурок прожужжит им все уши об их великих традициях и не менее великом будущем, которое их ожидает почему-то уже тысячу лет, и врагов, которые на это будущее покушаются, – какой-нибудь идиот, за которым они пойдут, потому что он наполнил их пустоту хоть каким-то дерьмовым смыслом… Или ты это впервые слышишь, Габи?

– Пока я слышу только то, что ты противоречишь сам себе, – ответил Габриэль. – Нет, погоди, погоди, – быстро сказал он, выставив перед собой ладонь. – Сначала ты говоришь, что фюрер только выражает то, что они хотят, а потом, что все они просто пустые тени, которые идут вслед за фюрером. Ну, и где же тут логика, Иеремия?

– Действительно, – сказал Иеремия. – Где здесь логика?.. Знаешь, что, Габи? Ты попробуй поискать ее у себя в жопе. Только не забывай, пожалуйста, что мы говорим об Истине, милый, а она, к твоему сведению, логики не знает.

– Как это? – спросил Габриэль. – Что значит, не знает?.. Вы что, решили меня с ума сегодня свести?

На лице его появилось такое выражение, словно ему немедленно предстояло решить какую-то сложную задачу.