Впрочем, его уже, кажется, никто не слушал.

И все-таки он еще нашел в себе силы для того, чтобы повторить, слегка повысив голос:

– Бог – это не Истина.

– Ты уже говорил, – сказал Осия.

Конечно же, он говорил, Господи, Боже мой!.. Жаль только, что нельзя было повторить это столько раз, сколько поднималось над землей солнце, начиная с того самого, первого дня творения!

Да разуйте же, наконец, глаза!

Какой бы еще Истине, в самом деле, взбрело в голову таскаться по пустыне с кучкой голодных и грязных дураков, требуя от них, чтобы они никогда не расставались с лопаткой для закапывания экскрементов?

100. Филипп Какавека. Фрагмент 88

100. Филипп Какавека. Фрагмент 88

«Наши слова умирают, не успев прикоснуться к вещам, и наши мысли рассыпаются в прах, не добравшись до сути. Пусть плачут об этом те, у кого еще осталось время. Я же скажу – не велика печаль! Нужны ли нам вещи, не желающие внимать нашим словам, и зачем нам Истина, которая не хочет покоиться в наших объятиях? Похоже, и то, и другое – только порождение дурного сна. Будем поэтому посылать наши стрелы в цель, которую мы выбираем сами».

101. История Иеремии

101. История Иеремии

– Что касается меня, то я знал о войне еще за три года до ее начала, хотя я был тогда еще совсем ребенком, – сказал Иеремия, вновь наполняя стаканчики, – сначала себе, потом Мозесу, потом Изекиилю и Габриэлю. Осия и Исайя на этот раз воздержались.

– Как это за три года? – не понял Габриэль. – Что, за три года до ее начала?

– Да, – кивнул Иеремия. – За три года до ее начала. Мне было тогда семь лет.

– Ну-ка, ну-ка, – сказал Габриэль.

Мозес и Осия понимающе переглянулись.

– Он же ничего не знает, – заметил Иезекииль так, как будто история Иеремии была всеобщим достоянием и касалась всех присутствующих, так что если бы это понадобилось, то любой из них мог бы легко, без запинки ее рассказать.

– Конечно, я ничего не знаю, – сказал Габриэль, как могло показаться, не без некоторой обиды. – Трудно что-нибудь знать, если тебе никто ничего не рассказывает.

Последнее было, конечно, неправдой, но Мозес и Осия понимающе переглянулись еще раз.