Светлый фон
Жизнь – это не философская система, жизнь – это роман (прости, прости за банальности). Это роман, сделанный и по законам времени тоже. А время любит призраков, время за постмодернизм. Я знаю, ты хочешь из времени вырваться, и меня вытащить, но не будет ли это для меня чем-то противоестественным? Может быть, нужно пройти все дорожки этого лабиринта, стукнуться обо все зеркала, чтобы, наконец, встретиться не просто со своим отражением, но – с другим, не отраженным, который тоже там бродит, только с другого конца. Тогда взяться за руки – и выйти. Вместе. Я опять красиво говорю, но я хочу лишь просить у тебя терпимости к моему прошлому, к моему настоящему, к моей раздвоенности, растроенности души, ради будущего. И нет ли в этом самой большой мудрости – принять друг друга такими, как мы есть – со всем тем, что мы называем грязью, болью, пошлостью. Принять друг друга в пути. Не мне об этом говорить, мне, которая столько раз кричала, что хочет тебя таким, а не другим, но не было ли это реакцией на твое требование мне – быть другой? Ты много раз говорил мне, что я не приняла бы живого Орасио, а ты принял бы живую Магу. (Все-таки Орасио и Мага, а не Тревелер и Пашета). Живую Магу с ее негром, с ее солдатиком, которого пожалела? Ты любишь меня такую, как есть и мучаешься моим несовершенством, моей неискренностью, моим кокетством. Ты мучаешься неверием мне, но неверием во что? В то, что я буду неверна? Что скрою? Обману? Ты мучаешься моим любопытством к занудным лабиринтам, к людям, в них заблудившимся, к их обманам, играм и ошибкам. Но я в отличие от них знаю, что меня ждет в конце лабиринта, Знаю, что не все зеркала. Знаю, что ты не любишь, когда я говорю, что встретила тебя слишком рано, что мой рывок в тебя был не совсем органичен, а потому – не прочен. Но это так, наверное. Я не прошла пути, который ты к тому времени прошел. И ты получил меня – не оформившуюся, отчаянно влюбленную. И все равно те тропки меня тянули (ты называешь это другими возможностями – пусть так, но суть в том, что я знаю, что там – только зеркала). Сейчас я получила уникальную возможность – пройти лабиринт, зная – выход. Это не дает радости, это дает знание. И мой чужой язык – это нереализованная способность к игре (говорю, не оправдываясь), к существованию в разных системах, одна из которых – моя работа – самый несложный на свете лабиринт, дающий мне какие-то иллюзии и какие-то опоры…