– Боюсь, что медицина тут бессильна, – сказала Анна.

– К сожалению, – согласился Давид. – Но ведь они тебе, тоже нужны, эти Райские кущи, разрази их гром небесный?

– И притом – немедленно, – и Анна засмеялась.

113. История с баллоном

113. История с баллоном

В конце концов, это все-таки была история, Мозес. То есть нечто такое, что остается в назидание будущим поколениям. Нечто важное, что открывает нам некоторые перспективы. На чем мы, так сказать, учимся и взрослеем. Как, например, на той истории, которая случилась однажды с баллоном газа. С обыкновенным газовым баллоном с какой-то нелепой маркировкой на красном боку. Кажется, это был баллон под номером Одна Тысяча Триста Семьдесят Шесть Дробь Одиннадцать, – тот самый, который горел, не переставая, пять лет подряд и все никак не кончался, что можно было проверить по входящим и исходящим документам и что, с другой стороны, было совершенно немыслимо во всех отношениях. Кто-то предложил даже позвать специалистов, чтобы они разобрались с этим странным явлением, тем более что многие вокруг давно уже стали смотреть на этот баллон несколько, так сказать, sub specie aeternitatis, что, в конце концов, стало выливаться в настоящее поклонение этому несчастному баллону, как новоявленному чуду, которое свидетельствовало об истинности нашей веры и незыблемости дарованного нам Откровения гораздо лучше и яснее самого Откровения. Тайком пробравшись на кухню, эти несчастные кланялись своему баллону, творя всевозможные молитвы и даже повязывая на его вентиль записки и разноцветные тряпочки, какие испокон веков засовывают обычно в каменные щели или повязывают на ветвях священных деревьев, загадывая при этом какие-нибудь нелепые желания, например, «хорошо бы дядю Труля убила молния», или «пускай моего братика заберет черт», или что-нибудь уже совсем несусветное, вроде того, что загадал однажды сам Мозес у Западной стены, когда был мальчиком, пожелав видеть через стены, чтобы подсмотреть, как моется в ванной тетя Мариам, когда она приезжала к ним в гости из Ашдода. В конце концов, этот баллон отгородили веревкой и поставили сторожа, и уже никого не подпускали к нему просто так, а только в определенное время, которое вывешивалось заранее у дверей. Что же касается тряпочек и записок, то их повязывал теперь сам главный повар, беря за это небольшую плату, что было, конечно, справедливо, потому что не нанимался же он, в самом деле, бегать и привязывать эти дурацкие тряпочки забесплатно? Тогда же примерно вышла в свет, наделавшая большой шум, брошюра преподобного отца Саввы Московского, в которой можно было прочитать среди прочего, что идя навстречу прогрессу и пожеланиям верующих, Бог время от времени слегка меняет свой имидж, используя современную технику для большего вразумления жестокосердных и жестоковыйных людей, для которых истины веры становятся более понятны, если они облечены в современную форму, сохраняя при этом свое Божественное содержание. Это, например, значило, – писал о. Савва, – что для современного сознания сам стальной баллон может легко символизировать Бога-Отца, вентиль – Бога-Сына, а газ, находящийся в баллоне – Духа Святого. Брошюра имела огромный успех, несмотря на то, что сам о. Савва был запрещен к служению и отправлен чистить картошку в один из отдаленных российских монастырей где-то на Белом море, где он и основал новое согласие, прозываемое «крестобаллонным». Тогда же – или, может быть, чуть позже, произошло и то великое столкновение между христианами и иудеями, о котором современный христианский летописец сказал, что «брань та была велика, а победа христиан неоспорима», тогда как иудейский летописец, напротив, сообщал, что «с присущей им злобой, христианские псы лаяли на каждом шагу на верных сынов и дочерей Сиона, что никак не повлияло на убедительную победу Израиля». И те, и другие считали, опираясь на множество убедительных оснований, что неиссякаемый баллон с газом послан Небом именно им, а уж никак не их соперникам, и это не подлежало обсуждению. Иудеи считали стальной баллон необходимой принадлежностью будущего Храма и называли его Неопалимой купиной или Семисвечником, берущим свое начало от того горшочка с чистым оливковым маслом, который нашелся когда-то в загаженном и разгромленном Иерусалиме. Христиане, напротив, нарекли его Светом Фавора и Путеводителем спасения, причем каждый считал, что баллон указывает на истинность его религии с такой очевидностью, что сомневаться в этом могут только глупцы или недобросовестные и грешные люди. И хотя специалисты, которые исследовали баллон, не нашли в нем ничего чудесного, (хотя никто из них так и не смог толком объяснить, отчего долгих пять лет он все никак не мог иссякнуть) – противостояние по-прежнему продолжалось. Оно закончилось, разумеется, победой христиан, которые – возможно, благодаря почти патологической страсти к коллекционированию различных предметов культа, святых мест и священных реликвий, – оказались куда более проворными, чем иудеи. Однажды ночью, они бесшумно вывезли баллон из кухни, где он простоял пять долгих лет и установили его в одной из греческих церквей, которую теперь охранял взвод православных автоматчиков из Общества Добровольных Защитников Христианских Ценностей.