– Меня зовут Карл Ригель, – сообщил между тем мужчина, протягивая Амосу руку, чем сильно удивил его, потому что до сих пор никто и никогда еще не здоровался с курьером за руку.

– Очень приятно, – машинально сказал Амос, пожимая протянутую руку.

– Проходите, проходите, – поторопил его назвавшийся Карлом Ригелем. – Сквозняк.

Из глубины темного коридора действительно дуло, хотя и не свежим, а каким-то спертым и теплым воздухом, который наводил на мысль об огромной общественной кухне, где круглосуточно горел газ и с полсотни неряшливых женщин пытались приготовить для своих притаившихся в комнатах мужчин такую же неряшливую и малосъедобную стряпню.

– Для доктора Марка Блонски, – повторил Амос, протягивая письмо и ожидая, что мужчина, в свою очередь, тоже протянет руку, чтобы взять конверт с документами и расписаться.

– Срочная курьерская доставка, – неуверенно добавил он, доставая из другого бокового кармана книжечку для учета корреспонденции и видя в то же время, что его слова не произвели, кажется, никакого впечатления. Напротив, мужчина быстро спрятал руки под плед и еще раз повторил «Проходите», после чего повернулся к Амосу спиной и, кивком предлагая ему следовать за собой, быстро пошел по коридору.

– Мы могли бы, наверное… – начал было Амос, надеясь объяснить, что совершенно не обязательно забираться куда-то вглубь квартиры, чтобы поставить одну-единственную подпись. Однако в ответ на его слова мужчина только махнул рукой и даже слегка прибавил шагу, как будто испугавшись, что Амос заставит его силой расписаться в нужной графе и притом – прямо здесь, посередине коридора, под едва мерцавшей с потолка грязной электрической лампочкой.

– Чертов доктор, – пробормотал Амос, направляясь вслед за своим проводником и думая – какого черта занесло его на эту дурацкую работу курьера, к которой он не питал ни малейшей склонности, тем более, что она не приносила почти никакого серьезного дохода, зато всегда была готова ввязать его в какое-нибудь сомнительное приключение или ненужное знакомство, заставляя болтаться с одного конца города на другой с этими дурацкими документами, большая часть которых состояла из уведомлений о просроченных платежах или напоминаний о времени начала процессов, как будто для этого не были придуманы ни телефон, ни телеграф. «Только ноги сотрешь», – бормотал Амос, злобно рассматривая лысину идущего перед ним, завернутого в плед мужчины.

– Мне надо только, чтобы вы расписались в получении, – сказал Амос, впрочем, уже не надеясь, что его услышат.

Если бы он был немного внимательнее и не переживал бы так из-за своей неустроенности и неудачной работы, то наверняка сообразил бы сразу, что никакой «д-р» Блонски, клиент адвокатского дома «Плюпель», не может проживать в квартире с таким сомнительным коридором, который все никак не хотел кончаться, последовательно являя в тусклом освещении то какие-то шкафы с нагроможденными на них коробками, то висевшие на стене тазы и тряпки, а то убогие дощатые двери, из-за которых падали в коридор узкие полоски света и доносились обрывки разговоров, легкий смех или музыка. И все это длилось и длилось, словно это была не обыкновенная квартира в спальном районе Берлина, а какой-нибудь Лувр или Букингемский дворец с тысячами комнат, закоулков, лестниц и переходов, обойти которые нельзя было и за месяц, так что Амос уже стал подозревать что-то неладное, когда идущий перед ним мужчина вдруг остановился у одной из дверей и сказал: