Москва за окнами летела сумеречная, пыльная.

На углу Комсомольского стояла большая очередь — стопы ящиков с заморскими апельсинами, грейпфрутами.

Ивану Дмитриевичу захотелось пить… Посмотрев на Галю, он увидел, что у нее тоже от жажды скривились губы.

— Принесите! — сказал он молодому человеку, сидящему впереди.

Двое ребят из задней машины принесли большой пакет с грейпфрутами.

Галя сначала пыталась чистить их аккуратно. Потом, незаметно для себя, стала со злостью рвать тоненькими своими пальчиками толстую, оранжево-зеленую кожу. (Ее ногти словно впивались в чье-то враждебное, трижды проклятое тело…)

Она глотала один за другим разорванные как попало дольки грейпфрута. И казалось, она все не могла насытиться.

Иван Дмитриевич съел один продолговатый, будто светящийся — изнутри пузырящийся — ломтик.

Загородный воздух — после недавнего стремительного, короткого дождя! — рванул им навстречу свежей влажностью, запахом молодой травы.

— Ты… поплачь! — сказал Логинов. — Ведь любила…

Она пожала плечами. Лицо ее стало серьезным, взрослым.

— Все было так быстро… Необъяснимо!.. Даже.

— Но ты знала… Что у него жена? Дочки — твои ровесницы?

— Конечно! — Она снова пожала плечами. — Я их никогда не видела. Мы у тети Жени жили.

— А отца-матери тебе не жалко?

— Мать? Нет… — Галя задумалась. — Отца… Немного! Он был, как потерянный. Нельзя было им… мне так — доверять. Они же — такие глупые…

— Кто? — почти рассердился Логинов.

— Ну, старшие! Что ли… — Галя покраснела. — Считают, что мы должны жить, как они. Работать, как они! Жениться, как они! Как они — мучаться из-за своих дел!

— А разве — не так? — Иван Дмитриевич нахмурился.

— Так… И… Не так! — вяло ответила девочка.