— Очень! А у меня так не получалось, — призналась она и посмотрела на Соджуна.

Тот сидел, опустив перепачканные почти до локтя руки, и улыбался. Ваза, что у них получилась, была не лучшего качества, но при этом выглядела ладнее, чем ее старшие сестры, сохшие перед обжигом на столе в дальнем углу мастерской. Видимо, Елень зря времени не теряла.

— Сколько же их? — спросил капитан и кивнул на стол.

Женщина смутилась и не ответила, лишь улыбнулась. Капитан хмыкнул и поднялся, подошел к чаше с водой, но Елень его опередила и взяла кувшин, чтоб слить на руки. Соджун улыбнулся и послушно наклонился над тазом. Вода, нагретая солнцем, ласкала кожу, капитан старательно тер ладонь о ладонь, смывая глину.

— Вот здесь еще есть, — сказала Елень и кивнула на плечо. Соджун покрутил рукой, но ничего не увидел. Тогда женщина ополоснула наспех пальцы и ткнула в какой-то темное пятно на предплечье.

— Это синяк, — усмехнулся капитан.

Женщина тут же нахмурилась. Поставила кувшин, помыла руки в и вцепилась взглядом капитана. Она держала его за жилистые запястья и поворачивала руки, внимательно изучая. Он тихонько посмеивался. Елень подняла на него строгий взгляд.

— Вам смешно? Вас что, палками лупили? — и с этими словами она ткнула в несколько синяков.

— Госпожа…

Но она вскинула на него испуганные глаза, и капитан смолк, не договорив.

— Вы не ранены?

Он улыбнулся.

— Нет, доктор Фао, я не ранен. У меня ничего нигде не болит. А синяки… они пройдут. Не переживайте.

Но женщина продолжала смотреть испуганно и недоверчиво.

«А если у него под рубашкой рана, а он просто не хочет говорить?»— кольнуло сознание.

Соджун будто подслушал, улыбнулся, перехватил тонкие руки и притянул женщину к себе. Она не противилась, шагнула навстречу, оказавшись на расстоянии ладони от капитана, но смотрела так же пристально, словно изучала, словно хотела знать…

— Если вас это успокоит, я могу снять рубашку, — проговорил капитан тихо.

Она не испугалась. Не отступила. В зеленых глаза мелькнуло что-то, и мужчина вздохнул. Его пальцы коснулись женской щеки, но… но Елень не вздрогнула, не отшатнулась. А пальцы скользнули по шее, нарочно задев широкую царапину. Женщина опустила глаза и отступила.

— Боишься за меня, а сама? — едва слышно проворчал Соджун.