Капитан не был дураком: не стал подходить близко, остановившись в десяти шагах от Хёну. Елень замерла рядом. Чтобы натянуть лук для стрельбы, ей понадобится лишь мгновение. Стук сердца, один вдох. Она не даст пропасть Соджуну.

— Так я и знал! — проговорил Хёну, узнав Елень.

— Что ты делаешь здесь, Чхве Хёну?

— А ты, ты, капитан? Бежишь?

— Я достаточно повоевал. Хочу жить в мире…

— С женой предателя? — не унимался старый приятель.

Соджун усмехнулся и поглядел на него: так смотрит мать на бестолковое дитя, пытавшегося подчерпнуть бульон палочками для еды. И Хёну это зацепило.

Он шагнул навстречу, стрела, наложенная на тетиву, тут же глянула на него граненым жалом. По солдатам пролетел шепоток, и горе-предводитель почувствовал спиной, как там, зашевелились воины. Затылком уловил движение рук к налучам.

— Стоять! — крикнул он, не оборачиваясь.

— Зачем ты едешь за нами? С какой целью? — холодно спросил Соджун.

— Ты бежишь! Так поступают только трусы! — прогремел голос Хёну.

И словно в ответ на эти слова разверзлись небеса, и по осенней листве застучал дождь. Капли падали на масляные факелы и шипели, потянуло едким дымком. И Хёну будто остыл. Он вдруг увидел себя со стороны. Вот он стоит перед человеком, дважды спасшим ему жизнь. Стоит не один. С воинами. С матерыми воинами. С теми, кто его подбил на это дело. И ведь как все обставили: съездим, глянем, всех ли предателей переловили, всех ли призвали к ответу! И у Юн Джехо даже мысли не возникло, что отряд этот поспешит вслед бывшему капитану. По делу уехали, по делу государственной важности! И вот она, важность эта… что хотел сделать? Неужели, правда, убить? Или напугать? А зачем? Так неймется, что у самого не вышло счастья, что чужое отравляет и без того черную душу?

Хёну понимал: ему не одолеть ни бывшего друга, ни Елень. Да. Он неплохой воин, но по сравнению с Соджуном, который носил титул лучшего мечника Чосона, всего лишь недоучка-школяр, который ни разу не смог одолеть капитана Ким, хоть тот и дрался всегда едва ли в треть своих умений.

Капли били по широким полям чжонрипа, а Хёну не сводил глаз с Соджуна, стоящего напротив него, широко расставив ноги. Смотрел и остывал. Ему вдруг показалась абсурдной вся сложившаяся ситуация. Он осознал это и, наконец-то, смог опустить напряженные плечи.

— Соджун, — проговорил спокойно Хёну и шагнул к капитану, как вдруг…

Неплохие воины это замечают после, хорошие — сразу, а лучшие — предвидят. За спиной Чхве Хёну раздался острый щелчок — так щелкает затвор самострела — и короткий болт вжикнул мимо Хёну, направляясь прямо в Елень. И горе-предводитель ничего не успел: ни осадить своих измученных переходом людей, которых так упрямо гнал за Соджуном, ни защитить женщину своего друга. Короткая стрела вжикнула мимо, и в ту же секунду раздался стук металлического наконечника о металл — это капитан успел отбить болт, летевший в Елень. Но следом раздался еще щелчок и еще. Хёну, обернувшись что-то закричал двум солдатам, стоявшим особняком и стрелявшим в Соджуна и госпожу, но те даже не обратили на это внимание, едва успевая передергивать затвор чо-ко-ну[2]. В ответ тут же прилетела бронебойная стрела, выпущенная Елень — завязалась перестрелка.