Вадим отобрал сигарету и взгромоздился на подоконник рядом.

— Ты бросила, — сказал он между прочим.

— Ты тоже, — ответила в тон ему жена.

— Мне было двадцать. Я мог всё! Мне казалось, что вся планета вращается вокруг меня. Всё, что случилось в тот день — расплата за мою гордыню…

Он вздохнул и всё рассказал.

— Моя мать — единственный ребенок в семье. Всеми обожаемый. У нее, увы, не было музыкального слуха, но бабушка, Царство ей Небесное, считала, что неодаренных детей просто нет, поэтому долго искала в матери таланты и нашла. В конечном итоге ее дочь стала весьма неплохой художницей. Мать обожала цветы. У нее все картины были яркими, солнечными, пропитанными теплом и светом. Родители искали ей принца. Вот только так случилось, что ее зачислили в спецбригаду для поездки на олимпиаду в Москву.

Там она и встретила отца Вадима. Он северо-корейский пловец. Она его любила. Всегда с теплотой о нем говорила. Но он уехал. После выяснилось, что Оксана беременна. Чтобы избежать позора, ее выдали замуж за дедушкиного аспиранта. Тот, дав фамилию и отчество ребенку, получил взамен комнату в коммуналке и место в клинике. Через полгода они развелись. Вадим его ни разу не видел.

А когда ему было девять, она привела в дом Андрея. Он был моложе ее, очень талантлив и не в меру честолюбив. Уж где они спелись, неизвестно. Потом Вадим стал понимать, что Андрей был таким из-за  перекореженного детства. Талантливый ребенок, который сам себе проложил дорогу в искусство. Он просто выгрыз себе этот клочок, на котором стоял на одной ноге, балансируя от зависти и неприятия окружающих людей. Оксана Романова же подперла его своей фамилией, репутацией и положением, и он смог встать на обе ноги. Его скульптуры… Вадим не являлся знатоком, но ему они нравились. Было в них что-то… необыкновенное. Воздушное и легкое…

Мать с Андреем поселились в Колпино, в квартире, где до этого она жила с сыном. Вадим так и не смог ужиться с отчимом. Даже несмотря на всю любовь к матери. А мать он любил! Любил так горячо, что потом, когда уже всё произошло, не мог себя заставить ненавидеть ее. Он учился год за годом ненавидеть ее.

Но ненависть к ней он питал через чувство вины перед Алькой. У Вадима была мать. Была мать, которая пекла пирожки с восемью начинками сразу. Была мать, с которой мальчишка катался на лыжах, ходил в кино, жарил семечки, рисовал свои первые картины. У Альки такой матери не было.

Алька родилась в девяносто втором году. Союза уже не было. Жизнь неслась ошпаренной курицей неведомо куда. Деньги обесценивались. Продукты дорожали, и искусство было никому не нужно. Какая картина? Какая скульптура? Было бы что на стол поставить. Закрывались вернисажи. Студии, одна за другой, объявляли себя банкротами. Мать с отчимом оказались в затруднительном положении. Они привыкли жить на широкую ногу, курить «Mallboro» и пить коньяк «Hennessy». А тут пришлось перейти на «Приму» и «Портвейн».