43

Хорошие новости – мне наконец удалось поспать.

Плохие новости – этот сон полностью восстановил мой слезный запас.

К счастью, по вторникам в отделе верхней одежды в «Мэйсис» никогда не было покупателей, потому что если бы они там были, то ушли бы все перемазанные потеками туши – и их новые куртки, и чек, и пакет с покупками. В моем распоряжении был весь отдел, и мне было совершенно нечем больше заняться, чтобы отвлечься от своей дерьмовейшей ситуации, кроме как слушать десять рождественских песен, повторяющихся раз за разом в долбаном октябре, думать и передумывать. И плакать.

Когда моя начальница зашла проверить наличность в кассе, она бросила только один взгляд на мое лицо и отправила меня домой.

Домой.

Как будто у меня был дом.

Я уже третий день ходила в той же самой одежде, поэтому решила заехать в квартиру и забрать свои вещи. По пути я захватила в упаковочном отделе несколько пустых коробок и поехала, молясь, чтобы Ганса не оказалось дома. Я решила, что шансы в мою пользу. Его никогда не бывало дома, когда я там жила, так с чего он теперь-то станет домоседом?

Подъезжая к нашему дому, я включила в машине отопление и всю дорогу теребила застежку своей летной куртки, хотя она и так была застегнута до самого верха. Я вся тряслась, и дело тут было не в погоде. Я старалась успокоиться, прикуривая сигареты одну от другой и представляя, что Ганса не будет дома, но, когда я подъехала к дому и увидела его БМВ криво припаркованным на обочине с раскрытыми окнами, я поняла, что все мои позитивные настройки пропали втуне.

Будучи на грани полноценной панической атаки, я решила плюнуть и приехать попозже. У меня не было сил на еще одну ссору. Мне и на предыдущую-то их не хватило. Но когда я переключалась на заднюю передачу, часы радио в машине велели мне остаться. Они сказали мне, что мироздание привело меня в это время на это место не просто так, и мне осталось лишь сделать последние шаги. Они сказали мне, что сейчас 11:11.

Время.

Припарковавшись, я в странной тишине подошла к дому. Все птицы улетели на юг. Сверчки и цикады попрятались на зиму. Дети были в школе, их родители – на работе, а осенние листья, обычно хрустевшие под ногами, обратились в тлен. Казалось, весь мир затаил дыхание, пока я возилась с ключами и отпирала дверь.

Но, как только дверь была раскрыта, как только тайна наконец вышла наружу, весь мир позади меня испустил общий выдох. Загудели машины, залаяли собаки, заревело дорожное движение, а я уставилась на пару черных лакированных сапог с высокими каблуками, валявшихся перед нижней ступенькой лестницы.