– Ты стоишь всего! – кричу я в ответ, и голос застревает у меня в горле, а глаза горят. – Послушай меня, Марлена. Впервые за столько времени, сколько я не могу и сосчитать, я чувствую, что я знаю, кто я на самом деле. Я знаю, чего я хочу. И знаю, за что сражаюсь. Я сражаюсь за это. За нас. – Я тянусь и кладу руку ей на плечо. – За тебя.

Кажется, будто все в моей жизни вело меня к этому моменту. Я чувствую, что эта плотина сейчас рухнет, что родник чувства, заточенный где-то глубоко внутри, бурлит во мне.

– Я не хочу, чтобы ты умирала, – шепчет она.

– Я знаю, но я не хочу жить без тебя, – отвечаю я, и я не понимала, насколько это правда, пока не произнесла эти слова вслух. – Я потеряла всех, кого любила, Марлена. Я не хочу потерять и тебя тоже!

Ни одна из нас ничего не говорит. Груз моих слов повисает в воздухе между нами, правда, которую я не осмеливалась признать даже самой себе, нависает над нами.

Я не знаю, целую ли я ее, или она целует меня первой. Но одно мгновение мы разделены, а в следующее едины, движемся обратно через комнату, ее губы напротив моих, наши тела прижимаются друг к другу. Мы падаем на кровать, и никто из нас больше не говорит, мы просто целуемся, ласкаем друг друга и движемся в унисон. В этом есть и отчаяние, и безжалостность, и страсть, которую невозможно остановить, как мчащуюся реку, как разбушевавшийся огонь. Мое тело горит, когда я целую ее губы, ее шею, ее ключицу, когда ее крепкие руки обнимают меня, стягивают с меня рубашку, ласкают меня, толкают меня вниз. Она издает короткий вздох, пока проводит своей щекой по моей, пока я нежно прикусываю ее ухо, а кончики ее пальцев пробегают по моему бедру.

Задыхаясь, мы останавливаемся и смотрим друг на друга, наши лица почти соприкасаются, наше дыхание переплетается. Никаких масок, никакой лжи, никаких слоев притворства. Она смотрит мне в глаза, а я смотрю в ее. Я хочу лишь ее одну.

– Ты уверена? – шепчу я. – Это то, чего ты хочешь?

– Я хочу тебя больше чего-либо в жизни, – отвечает она. – И если это наша последняя ночь вместе… То я хочу тебя всю.

И вот я целую ее снова, и она целует меня, и я теряюсь в ощущениях, теряюсь в ней. Пока легкий весенний дождь стучит в окно, пока медленно садится солнце, наши тела соединяются вместе, пылая сильнее пламени и ярче молний. Мне так хорошо с ней, что я с трудом сдерживаюсь, так хорошо, что я забываю о завтрашнем дне, о дуэли, о той невероятной опасности, в которой я нахожусь. Остались лишь ее губы, ее кожа, ее прикосновения, ее сбивчивое дыхание. Осталась только она.