Другие молча смотрят со стороны, как мы проходим мимо. Авангард и их сторонники хмуро оглядываются в нашу сторону, криво усмехаются, бросают злобные взгляды. Несколько профессоров отводят взгляд, как будто даже признание неповиновения каким-то образом делает их причастными. Но больше всего привлекают мое внимание Смиренные. Марлену любят в их деревне, и слухи о том, что произошло, наверняка туда дошли. Когда я прохожу мимо них вместе с Марленой, они перестают работать и смотрят на меня, смотрят на нас. Некоторые выглядят обеспокоенными. В остальных сквозит гордость. Старый садовник снимает шляпу и прижимает ее к груди. Женщина, подметающая дорожку, кивает. Трое детей машут руками.

Арена Чемпионов находится примерно в миле от кампуса. Мы идем туда вместе, молча, единым целым, как надвигающаяся буря, как поднимающаяся волна. Момент ощущается значительным, напряженным и тяжелым. Происходящее сейчас важнее меня, важнее игры, важнее этой школы. Это что-то, что будет иметь значение.

Вскоре мы уже там, на арене, и я чувствую, как мой живот скручивается в узел от тревоги, потому что это все взаправду. Постепенно толпа вокруг меня расходится и направляется к трибунам, чтобы занять свои места.

Тиш и Зигмунд не торопятся уходить. Тиш крепко обнимает меня и говорит:

– Сделай это ради Фил.

Зигмунд хлопает меня по спине и широко улыбается.

– Надери ему зад, – прогудел он, я не могу не улыбнуться в ответ.

Калфекс следующая. Она приближается ко мне, и выражение ее лица, как всегда, невозможно прочесть.

– Вы имеете хотя бы поверхностное представление о том, во что вы себя втянули? – спрашивает она.

– Ну если только поверхностное, – отвечаю я.

Она раздраженно вздыхает, что больше всего напоминает мне о Павле.

– Пожалуйста, скажите, что у вас есть какая-то хитрая стратегия для победы. Скажите, что это все часть плана.

– Хотела бы я так сказать, – говорю я и чувствую, как сжимается рука Марлены в моей. – Но я просто импровизирую.

– Вы одновременно самая гениальная и самая невыносимая студентка, которая у меня была, – устало произносит Калфекс. Затем она наклоняется ближе и шепчет мне на ухо, ее голос настолько тихий, что я едва его слышу: – Ishmai vel pera, ishmai vel relos.

Это молитва Изачи. Та, которую моя мама говорила мне каждую ночь перед сном. Она означает «Да прибудет с тобой триумф да прибудет с тобой мир».

Талин подходит сразу после того, как уходит Калфекс. Он бросает взгляд на Марлену, потом снова на меня. Я немного вздрагиваю от неловкости, но он развеивает ее своей фирменной ухмылкой.