— За какие заслуги?

— Не сказано, товарищ майор.

— Значит, сказать нечего.

— Вот есть еще про Гельмута фон Мольтке и Карла Великого, — пробегал глазами вторую страницу телефонист.

— Вспомнили пруссака-фельдмаршала, подготовившего не одну войну. Вряд ли, конечно, чтобы о нем вообще-то немцы когда-нибудь забывали. Он — знамя всех пруссаков. Всю жизнь разрабатывал свои фельдцуги и их военную теорию. Ну, а Карл тоже всю жизнь воевал и отличался особой жестокостью. Да, так что там пишут про этих двух столпов-вояк?

— «Ссылаясь на императора Карла Великого, Мольтке говорил, что немцы были владыками мира. Он воспрепятствовал проникновению славянского клина в центр немецких племен. Без Карла Великого не было бы единого немецкого государства. Карлу Великому немцы обязаны обостренным чувством национальной субстанции и принадлежности к немецкому народу».

— Одно и то же, насквозь пропитанное фашистским дустом, от которого тошнит. А они принюхались. Во всяком случае, пока не видно сопротивления Гитлеру. Отдай газеты капитану. Это его трофей.

Я вышел из подвала. Небо было чистое. День обещал быть солнечным, но это почти не занимало меня. Я даже удивился этой перемене в себе. Когда-то весенний день меня волновал, сильно захватывал, заставлял прислушиваться к звучной весенней капели, тихому воркованию ручейка, пению невидимого в весенней синеве жаворонка. Теперь все было проще, обыденнее.

Во дворе, на соломе, я увидел убитых, которых приносили солдаты. Стонали раненые. Обогнув дымившуюся конюшню бауэра, я прямо через поле направился к штабелям мин, оставленных у дороги.

* * *

Наступил день, когда остатки разбитых немецких частей, прижатых к самой кромке залива Фришес-Хафф, сдались в плен, а отдельные группы гитлеровцев барахтались в воде, пытаясь добраться до косы, отделявшей залив от моря.

На узкой полосе берега громоздилась брошенная техника, снаряжение и продовольствие. Нашей армии достались громадные трофеи.

Через несколько дней части дивизии грузились в эшелоны. Наш путь лежал через Польшу на Одер, к Берлину.

36

36

На новом месте впереди окопов батальона виднелись восточные окраины Франкфурта-на-Одере. Пришли дни последних, но упорных сражений с врагом. В ротах все говорили о считанных днях существования фашистской Германии, прикидывали, сколько километров еще предстоит пройти пешком по немецкой земле, по узеньким, извилистым улицам деревень и городов с теснящимися домами под черепичными крышами, напоминавшими о том, что мы пришли в ненавистный нам рейх, принесший почти каждой нашей семье страшное горе и неимоверные лишения.