Конечно, анекдоты специально составляются таким образом, чтобы в наиболее яркой форме показать те или иные пороки человека. В реальной жизни различного рода оговорки и «неправильности» во фразах, как правило, выражены не в таком явном виде. Тем не менее, нередко именно они содержат массу самой разной информации о собеседнике, причём именно такой информации, которую он вовсе не хотел сообщать.

Нельзя также не отметить и такой нюанс: иногда различные «неправильности» допускаются сознательно для более ясного выражения мыслей. Например, Лев Толстой в «Войне и мире», описывая отступление французов, допускает такую фразу: «Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения». Формально эта фраза не просто неправильная, она даже в некотором роде кощунственная. Ведь автор пишет про «мясо различных животных», а потом уточняет: «от человеческого до…». Получается, что он, походя, приравнял человека к «различным животным». (Очевидно, с формальной точки зрения правильнее было бы сказать: «Лежало различное мясо – от человеческого до лошадиного».) Но в общем контексте сознание совершенно не замечает ни неправильности этой фразы, ни её кощунства. Более того – она является одним из очень ёмких и, если можно так выразиться, сочных штрихов общей зарисовки описываемых событий. Ведь буквально в нескольких словах заключена масса информации о характере царившей в то время обстановки, о мерзостях войны вообще. Как-то сразу становится ясным, что человеческие трупы на дорогах попросту некому было убирать, да и не до них было, люди думали лишь о том, как самим выжить. И сама фраза формулируется как бы сознанием участников этих событий, которые воспринимали трупы просто как какое-то мясо, которым «Серый мог наедаться сколько угодно». («Серый» – собачка, которая «была ничья и не имела никакого названия».) Читатель каким-то естественным образом, без дополнительных умственных усилий со своей стороны, видит всю обстановку глазами этих людей. Причём, повторим, Лев Толстой не отвлекает сознание читателя на осмысление подробностей, он просто с помощью подобной «неправильности» создаёт в сознании уже готовые ощущения, являющиеся нужной информацией. (И снова вопрос: если бы Толстой стал описывать эту сцену только «правильными» фразами и со всеми необходимыми пояснениями, то мог бы он выразить всё с такой же яркостью?)

7

Говоря об образном способе мышления, мы неоднократно отмечали, что сознание воспринимает информацию как фигуру и фон. Естественно, возникает вопрос: а при словесно-логическом способе мышления информация также делится на фигуру и фон, или здесь есть какие-то свои особенности?