Эта история едва успела закончиться, как за ней последовала другая, более значительная[947]. 5 марта 1410 года Джон Бэдби, ремесленник из Вустершира, был сожжен за ересь в Смитфилде в Лондоне, став первым человеком (насколько известно) после Соутри в 1401 году, который понес крайнее наказание за свои убеждения. Как и многие другие, он не мог заставить себя принять учение Церкви о превращение хлеба и вина, но, выразив это в словах, что "Джон Рэйкир из Бристоля имел такую же силу и власть творить тело Христа, как и любой священник", и эти его слова могли быть восприняты как явная атака на власть священников. Уже объявленный своим собственным епископом в 1409 году еретиком и заключенный в епископальную тюрьму, он был доставлен в Лондон в феврале 1410 года, чтобы предстать не только перед внушительным числом епископов, включая Арундела, но и перед группой знатных мирян, включая Эдуарда, герцога Йоркского, и Томаса Бофорта, недавно назначенного канцлера. Следует напомнить, что процесс проходил в тени недавних событий в парламенте, который стал свидетелем попытки сторонников лоллардов лишить Церковь ее мирских богатств. Поэтому судебный процесс, который можно рассматривать как противостояние ортодоксов и иноверцев, мог иметь только один исход. Бэдби ничего не предпринимал для своего спасения: он продолжал следовать своим убеждениям и, если потребуется, сполна расплатиться за них. Было решено, что он должен умереть, и сделать это следовало немедленно.

Казнь Бэдби через сожжение должна была засвидетельствовать "высокая комиссия", включая некоторых епископов, которые присутствовали на его суде и осуждении. Также присутствовал принц, чье присутствие было зафиксировано в современных записях, и чьи мотивы стали предметом пристального изучения в недавних исторических трудах. Почему он был там? Что должно было означать его присутствие при последних минутах жизни Бэдби? Следует напомнить, что это был лишь второй смертный приговор за ересь, вынесенный в Англии, и что, как следствие, не было реального прецедента относительно того, кто должен был быть свидетелем казни, тем более что казнь Уильяма Соутри (в 1401 году) была проведена в спешке до принятия статута De Heretico Comburendo. Поэтому вполне вероятно, что присутствие принца было задумано как акт поддержки Церкви в ее решительной борьбе с ересью, и что его следует рассматривать в свете его вероятного несогласия с вдохновленными лоллардами планами лишения сана, которые обсуждались всего несколькими неделями ранее. Его присутствие также должно было показать, что светская власть теперь берет на себя контроль в решении вопроса о том, кто будет сожжен за ересь. В конкретных обстоятельствах того дня казнь за ересь показала бы, на какой позиции стоит принц в вопросе защиты традиционной религии; она также рассматривалась бы как акт, за который светская власть несет окончательную ответственность. Короче говоря, это было утверждение авторитета светской власти над ее духовным коллегой.