Робко, словно боясь нарушить тишину, Талли протянула руку за смычком. А потом протянула брату скрипку. Джарси стал играть на ней лучше, чем Керри. Как и отец, своей игрой Джарси срывал с сердец все покровы, оставляя их открытыми для печальных напевов.

В углу, возле печурки, под одеялом свернулся в клубочек Нико. Рема наклонилась и протянула малышу бисквит. Керри почувствовала запах ветчины и печеных яблок, которые Рема, должно быть, принесла с собой и засунула внутрь бисквита.

— Grazie, — прошептал мальчик. — Grazie mille.

— С Божьей помощью, ручей не разольется, и мы найдем твоего старшего брата, милый, — сказала Рема, гладя его по голове. — Ты не переживай.

Нико заморгал, глядя на нее. Потом решил, что это, должно быть, утешение. И слабо улыбнулся, откусывая бисквит. А потом потянулся и поцеловал Рему в щеку, отчего глаза старой женщины наполнились слезами.

Начав очень тихо, голоса близнецов слились воедино, в одном ключе, а затем разделились, соблюдая гармонию. Это было завораживающе.

Керри, прислонившись к стене стойла, слушала, закрыв глаза. Позади нее раздались знакомые шаги. Они медленно, осторожно приближались. Роберт Братчетт. И Элла вслед за ним.

Спасибо, беззвучно выговорила Керри, сама поражаясь слезам, застилающим глаза, — просто за то, что они пришли. За то, что были рядом в горе и бедах.

Она подождала, прослушав еще несколько куплетов песни. Но ей все же надо было задать этот вопрос. Она наклонилась к Роберту.

— Пожалуйста, расскажите мне. Про ту фотографию.

Вздрогнув, он обернулся к ней. Прозвучало еще несколько строк песни.

Он приподнял бровь. Сделав несколько шагов, вышел за дверь, маня ее за собой. Провел тыльной стороной правой руки по лбу. Наклонил голову поближе к ней и прошептал:

— Мы оба пошли волонтерами в армию, в армию Конфедерации.

— Большинство парней с гор не пошли — ни за какую из сторон. Никто не чувствовал себя настолько связанным ни с федеральным правительством Севера, ни с этой горсткой рабовладельцев, которые даже грязь под ногтями не чистили. Но мы с твоим отцом пошли. И попали в одну часть. И оба прошли все испытания и вернулись вместе домой.

Керри прислонилась к двери хлева, чтобы не упасть.

— А после войны все смешалось. Шайки, в основном из тех, кто вернулся из армии Конфедерации, рыскали тут по ночам. Терроризировали всех.

Керри стиснула веревочную ручку двери, музыка позади них все плыла, и слова Братчетта плыли тоже, где-то поверх нее.