Это указывает на то, что теории Вебера недостаточно для того, чтобы описать интересующие нас явления. Так, понятие «рациональности» по изложенным выше причинам следует считать зонтичным и выделять в его рамках как минимум два подтипа: легально-рациональную и субстантивно-рациональную легитимность[647]. Первый подтип представляет собой то, что Вебер называет собственно легальной (рациональной) легитимностью, то есть такое положение вещей, при котором люди расценивают упорядоченные законные процедуры, осуществляемые государством, а также позволяющие выбирать представителей и принимать решения, как самоцель. Таким образом, если кто-то получает власть посредством этих процедур и руководствуется ими в своем управлении, он автоматически приобретает легитимность. В случае субстантивной рациональности институты, хотя и продолжают существовать и играют важную роль в легитимации политической системы и/или управлении ею, скорее рассматриваются не как самоцель, а как средство достижения общего блага (Таблица 4.3).

Конституционализм опирается на легально-рациональную легитимацию, популизм отказывается от последней, заменяя ее на субстантивно-рациональную. Марксизм-ленинизм, по сути, делает то же самое (то есть переключается с легальной рациональности на субстантивную), но при этом является открыто революционной идеологией. В режимах, где марксизм-ленинизм – доминирующая идеология, сохраняется соответствие формальных правил и практики: как мы показываем ниже, коммунисты открыто провозглашают свою приверженность субстантивной рациональности и устанавливают диктатуру, формально оправдываемую необходимостью защитить рабочий класс. В отличие от этого патрональные автократии никогда не возводят защиту интересов отдельной группы людей в ранг официально принятого закона. Происходит обратное: формальные демократические институты, как правило, используются инструментально в рамках субстантивной рациональности. Одним словом, если закон не служит «общему благу», им можно пренебречь. Однако поскольку приемная политическая семья присваивает интерпретацию общего блага (патрональное присвоение), субстантивная рациональность проявляется в пренебрежении верховенством закона и поддержке любого решения, принимаемого правителями, несмотря на то, что последние фактически вынуждены следовать принципу интересов элит [♦ 2.3.1]. Другими словами, в то время как легально-рациональная легитимность конституционализма подразумевает совещательный процесс согласования интересов множества акторов, субстантивно-рациональная легитимность носит декларативный характер: один актор объявляет, как все должно быть, тогда как все другие (отличающиеся) интересы либо просто игнорируются, либо подавляются.