Первый защитный механизм, направленный на поддержание пункта (1), то есть ограниченного характера власти, это разделение ветвей власти. Наиболее широко разделение властей пропагандировал Монтескье, который описал, как исполнительная власть может быть отделена от законодательной и судебной ветвей власти в государстве[887]. Естественно, их фактическое разделение в реально существующих демократиях может быть очень запутанным и имеет множество конфигураций[888]. Однако основная идея Монтескье, которую каждая из этих форм призвана реализовать, состоит в том, что различные государственные функции не должны выполняться одним и тем же лицом или элитной группой. Институты устроены таким образом, что не каждый политический актор либо зависит от правящей политической элиты, либо ответственен перед ней в целом и перед исполнительной властью в частности (которую возглавляет лидер правящей политической элиты, президент или премьер-министр [♦ 3.3.1]). Таким образом, хотя государство и строится на иерархическом принципе, у него нет единоличного правителя. Соответственно, формально никто не обладает достаточными полномочиями для установления автократии. Более того, даже если в какой-либо из ветвей власти, особенно если речь идет об исполнительной, возникают автократические тенденции, у других ветвей есть юридические полномочия для их сдерживания (через право вето, процедуру импичмента, вотум недоверия и т. д.). Поскольку отдельные ветви власти способны препятствовать некоторым действиям других ветвей, они работают как система сдержек и противовесов для друг друга и автократических акторов[889].

В демократическом государстве власть разделена не только по горизонтали, но и по вертикали[890]. Полномочия исполнительной власти сокращаются путем передачи некоторых из них другим ветвям, которые связаны с исполнительной властью горизонтальным образом. Но власть распределена также и по вертикали, между центральным правительством и местными органами власти. На муниципальном, окружном либо любом другом субнациональном уровне местные органы власти работают как система сдержек и противовесов для центрального правительства (что является своего рода федерализмом). Это правительство не обладает всей полнотой власти над жизнью граждан, поскольку некоторые из его полномочий выполняют местные выборные представители[891]. Естественно, структура местных органов власти и количество федеральных уровней управления весьма разнообразны и касаются скорее специфики страны, чем режима [♦ 7.4.3.1]. Однако принцип субсидиарности гласит, что социальные и политические проблемы должны решаться на самом низком из уровней, позволяющем делать это эффективно. Либеральные демократии в целом разделяют принцип субсидиарности, поскольку он, по аналогии с конституционализмом, «уважает человеческое достоинство, позволяя людям реализовываться через социальные взаимодействия в рамках иерархии свободно выбираемых объединений, каждое из которых выполняет свои непосредственные задачи, а более крупные ассоциации оказывают поддержку более мелким, при этом не вытесняя их»[892]. Таким образом, компетенции местных органов самоуправления, как правило, включают в себя значительные законодательные, судебные и исполнительные полномочия по решению местных вопросов (государственное образование, управление земельными ресурсами, локальные инвестиционные проекты и т. д.). Власть центрального правительства по этим вопросам ограничена, а потому могут возникать альтернативные «островки свободы», которые со значительной степенью автономии регулируют повседневную жизнь местных жителей[893].