– Рад, что застал тебя здесь.

– А где ж мне быть? Больше негде.

И опять Ксения почувствовала, что стоит за ее словами: горечь и уныние.

– Отец твой жив? – спросил Сергей.

– Летом прибрал Господь.

– А мачеха?

– Вслед за ним преставилась. Вместе в аду теперь лютуют.

– То есть комната за тобой осталась?

– Какое! – хмыкнула Домна. – Братец единокровный тотчас явился. Терпит меня пока.

– Пока что?

– Пока не зарезал. Весь в папашу. Войти не приглашаю, пьяный он, спит.

– Понятно, – сказал Сергей. – Так может, переедешь ко мне в квартиру?

– Это каким же чином? – Невозмутимый Домнин голос впервые дрогнул. – Или ироды теперь где хочешь позволяют жить?

– Где хочешь не позволяют. Но я тебя запишу домашней работницей. Переедешь?

– Да, – с образцовой лаконичностью ответила она.

– Спасибо, друг мой, – сказал Сергей.

Ксения почувствовала, как спало его напряжение.

– Это жена твоя? – спросила Домна.

– Да. Извини, не познакомил вас сразу. Моя жена Ксения. Друг моего детства Домна.

Домна окинула ее оценивающим взглядом и, видимо, сделала какое-то о ней заключение. Но какое, понять было невозможно.