С. С. То есть вы считаете, что поиски, которые сейчас происходят в современном балете, никуда не ведут? Это просто выход в никуда, потому что ничего лучше классики не придумали?

Ю. Г. Пока нет. Вообще, поиски – это очень хорошо, и находки очень важны. Только нет пока находок, которые бы заменили классический танец, нет системы другой. Хотя интересные есть вещи, которые мне нравятся. Я люблю и современные танцы смотреть и по мере своих способностей стараюсь в классический танец внести нечто, с моей точки зрения, новое, современное.

С. С. У вас же лебеди все равно не выйдут на сцену в сапогах?

Ю. Г. Да, я не хочу обижать лебедей… как делают многие современные режиссеры. Обязательно они одевают в современные костюмы героев старых пьес, того же Шекспира, например. И считают, что это безумно ново. Я так не считаю. Театр, с одной стороны, это – музей, а с другой стороны – лаборатория, то есть мы одновременно создаем новое и сохраняем лучшее из старого. Вы сказали очень удачно в отношении лебедей. Я однажды в некоем провинциальном городе (не буду его называть) был на спектакле “Лебединое озеро”. И вдруг на озере появляются какие-то маленькие зеленые существа. Я спрашиваю: “А это кто?” – “Как кто? Лягушки”. – “Какие лягушки?” – “Ну это же озеро!” То есть лебеди танцевали, а лягушки – дети, одетые в зеленые костюмчики – тихо-мирно прыгали рядом.

А я считаю, что необходимо сохранять те шедевры, которые были созданы до нас. Когда реконструируешь или редактируешь старый спектакль, это особенно важно. Да это всегда делали! Скажем, Петипа делал даже не реконструкцию, а свою редакцию “Жизели” (которую он не поставил). И так из поколения в поколение. Важно, чтобы занимался этим хороший мастер. Это как богомаз, который реставрирует икону: он должен не от себя мазки на лик наложить, а сделать так, чтобы изменений не было заметно. Очень тонкая грань: что оставить, а что убрать, и то, что устарело уже в этом произведении, заменить. Это очень важно!

С. С. А в связи с чем вы полностью поменяли концепцию “Лебединого”, когда поставили его второй раз? Ваша жизненная философия изменилась или вам просто хотелось попробовать новый вариант?

Ю. Г. “Лебединое озеро” – загадочный, таинственный спектакль, его еще много раз, я думаю, будут ставить. Начнем с того, что это история трагическая. Впрочем, у Петра Ильича всё трагическое, если послушать. В финале озеро выходит из берегов, Одетта и Зигфрид тонут, их поглощает стихия. Вместе с тем финал мажорный: он символизирует уход в рай. Души влюбленных уходят в рай… Затем сам образ озера. Ведь это не тот водоем, где ловят рыбу или крабов. Это озеро слез. Слез тех несчастных женщин, которых злой волшебник превратил в лебедей. Но дело даже не в этом. Дело в том, что мне хотелось из странной сказочки, в которой у Злого Гения отрывают крылья, как у какой-то курицы, а он от этого умирает, – сделать романтический балет. Потому прежде всего – романтическая коллизия: мир реальный и мир фантастический, идеальный. Ведь когда вспоминаешь “Лебединое”, то на уме лебединые крылья, балерины с венчиками на лбу и все прочее, а это же трагедия героя, принца Зигфрида. Он не просто как сумасшедший влюбляется в какую-то странную девушку-лебедя, он пытается найти идеальную любовь в мире своей мечты, фантазии, – и попадает в этот белый лебединый мир. Потом, не по своей вине, обманутый, он изменяет идеалу. А идеалу изменять нельзя, идеал исчезает, и герой остается один. Вот как мне хотелось показать эту историю.