– Но мы можем сделать это приватно. Никаких пресс-конференций или подобного. Просто не будем обнародовать, пока не узнаем больше.

– И что потом? Что вы думаете, произойдет после?

– Ну, либо выяснится, что он виновен, либо выяснится, что…

– Он невиновен, – перебил Йенсен. – Но даже в этом случае будет скандал, который в конечном итоге принесет больше вреда, чем пользы всей полиции.

Хейнесен не мог поверить в то, что он только что услышал.

– Так вы хотите сказать, что его нужно просто оставить на свободе?

– Простите, как вас зовут, еще раз?

– Мортен. Мортен Хейнесен.

– Мортен, мы все знаем Кима и знаем, какой он. Но что он бы… Да, что он что-то такое мог бы сделать с этим Якобом Сандом, с которого, кстати, сняты все подозрения, это, я бы сказал, совершенно немыслимо.

– Немыслимо? И о чем же они собираются поговорить, когда встретятся сегодня вечером?

– Не знаю. – Йенсен пожал плечами. – Может быть все что угодно. Если они не хотят, чтобы об этом узнали, это не обязательно должно быть что-то незаконное. Вы знаете, как это бывает со слухами и скандалами, когда они наберут силу. Тогда всех чешут под одну гребенку, и это может погубить и самого лучшего, даже если он на самом деле не сделал ничего плохого.

Хейнесен встал. Больше добавить было нечего. Точка была поставлена, а предложение закончено. Единственное, что оставалось, – повернуться к двери и начать идти. Размеренно и спокойно, пока не положишь руку на ручку двери, откроешь ее и выйдешь из комнаты.

По пути к выходу он почувствовал, что его телефон жужжит в кармане. Но только сейчас он достал его и увидел, что это было сообщение от Малин Ренберг из полиции Швеции, с которой он разговаривал ранее. Он кликнул на него и увидел фотографию из документа, о котором она ему рассказывала и обещала прислать. Действительно, это был снимок крестообразных шрамов на внутренней стороне бедра женщины, вместе с текстом, в котором говорилось, что цена слишком высока, учитывая, что товар оказался бракованным.

Но совсем не это заставило его остановиться посреди коридора и увеличить изображение, чтобы лучше его рассмотреть. А рука на самом краю снимка, раздвигавшая ноги женщины. Рука, конечно, была не в фокусе и видна лишь частично, но этого все равно было достаточно, чтобы он узнал часы на запястье, «Ролекс Дэй-Дэйт», которыми постоянно хвастался Слейзнер, говоря, что точно такую же модель носил Тони Сопрано.

Конкретнее некуда. Слейзнер не просто имел тесный контакт с подозреваемым в убийстве. Он сам был настолько глубоко во всем замешан, что уже не стоял вопрос о более или менее серьезных подозрениях, но о том, чем все это кончится.