Но нетерпением горела она. Ведь именно за это они боролись все последние недели. Однако все пошло не по плану, и еще несколько часов назад она отвергла свою месть как наивную несбыточную мечту. Что-то, что могло бы стать фактом, если бы не Микаэль Реннинг.

Она не сразу это осознала, но за все ей надо было благодарить именно его. Конечно, Фарид тоже приложил к этому руку. Но именно Реннинг мог потерять все и, прежде всего, это он придумал весь план побега.

Очевидно, Слейзнер давил на него весь последний месяц и выискивал информацию о ней, прекрасно понимая, что они, по крайней мере в прошлом, были друзьями. Когда Реннинг затем увидел внутреннюю директиву с объявлением ее в розыск, где ее называли террористкой, он решил сделать все возможное, чтобы войти в доверие к Слейзнеру.

В этом и заключалась суть встречи в «Диамантен». Там ему удалось убедить Слейзнера поручить ему отвечать за то, чтобы информация о ней держалась в тайне, если ее арестуют. Если бы не это, она все еще сидела бы в той камере или направлялась в какой-нибудь отдаленный подвал.

То, что он еще и смог связаться с Фаридом, позаботился о том, чтобы стереть всю информацию, касающуюся ареста Камиллы Крюстхофф, раздобыл одежду и снаряжение и детально спланировал, как им покинуть изолятор без лишних вопросов, обязывало ее быть еще более благодарной.

Вдобавок к этому он подготовил машину скорой помощи, которая ожидала около изолятора с мигающими синими огнями, внушая надзирателям, что дело срочное.

Через несколько километров он остановил скорую на обочине и высадил их со словами, что чем меньше он будет знать, тем лучше.

Она даже не успела поблагодарить и обнять его, прежде чем он поспешно уехал и скрылся в темноте.

Ничего не было сказано, ничего из того, о чем она думала. Но она прекрасно его понимала. Конечно, ему нужно было держаться от нее как можно дальше. Не только в связи с последними событиями, а прежде всего, учитывая то, что ждало впереди.

Когда Слейзнер наконец подал признаки жизни, он издал слабый и едва уловимый стон, после чего как будто снова начал засыпать. Все шло слишком медленно для ее терпения, и в итоге она не смогла удержаться и не взять пульт, направить его в сторону гостиной и нажать кнопку «воспроизвести».

Три первых аккорда – вот и все, что успела сыграть «Midnight Oil» из «Beds are Burning» на полной громкости в кухонных колонках, прежде чем Слейзнер открыл глаза.

– А кто это у нас здесь? Неужели Ким гребаный Слейзнер собственной персоной, – сказала она, пока Питер Роберт Гаррет пел, что время пришло. – Надеюсь, ты хорошо выспался.