Ему следовало бы снова вернуться к генеральному прокурору и представить новые доказательства, на которые, как бы им этого ни хотелось, нельзя закрыть глаза. Но что-то подсказывало ему, что это было самое последнее, что можно было сделать.

52

52

На улице по-прежнему стояла жара, как бывает на пике лета, почти тропическая. Но появлялось все больше признаков того, что лето подходит к концу. Например, духота. Она так давно висела неподвижно, что давно пора было заменить ее с помощью сильного урагана или хотя бы ливня. Тени были еще одним признаком. Уже после полудня они вырастали в три или четыре раза длиннее своих создателей.

Но прежде всего, это было осознание того, как рано наступала ночь. Время, когда не бывало по-настоящему темно, сменилось тем, что солнце заходило за горизонт сразу после девяти, а через десять минут уже наступала ночь.

Это было, конечно, красиво. Вид из номера на восемнадцатом этаже отеля «Рэдиссон» в центре Копенгагена захватывал дух. Свет от сотен тысяч огней внизу, которые становились отражением звездного свода над головой, мог кого угодно заставить поверить, что существует нечто большее за пределами нашего понимания.

Но Фабиан раскошелился на номер так высоко не для того, чтобы стоять здесь, смотреть во Вселенную и наполняться внеземным осознанием. Он просто хотел сбежать от всего, хотя бы на несколько часов. Как можно дальше, не покидая Копенгагена. Взять паузу. Ничего еще не кончено. Высота была наилучшим вариантом, а финансы не позволяли подняться выше восемнадцатого этажа.

Первое, что он сделал, это лег спать. Сон взял свое почти сразу и отпустил его только после пяти часов без намека на сны.

Он полностью отключился, как будто обрубили электричество, и возможно, именно поэтому смесь гнева и паники все еще давала о себе знать, когда он пришел в себя и понял, где находится. Понял, что произошло.

Затем он пошел в ванную и набрал в ванну горячую воду со всеми маслами из маленьких бутылочек, которые только были доступны, и лег туда, устремив взгляд в потолок, а уши опустив под воду.

Он тогда просмотрел всю папку с пометкой «Т. Р.». Он прочитал каждую заметку, не по одному, а по несколько раз, и в конце концов пришел к выводу, что не может быть никаких сомнений. Здесь не может быть недопонимания и неправильного толкования. Нет пространства для оправданий и возможной альтернативы.

Теодору было плохо. Настолько плохо, что он пытался покончить с собой. Но мысли и попытка – это одно. Исполнение – совсем другое.

За ним стоял Слейзнер.

Именно он отрезал все другие пути и позаботился о том, чтобы Теодора все ближе и ближе подталкивали к краю. Именно он подготовил и организовал все так, что, в конце концов, потребовался лишь легкий толчок, если вообще потребовался, чтобы все было кончено.