Было видно, как Бьёрна покидало его мрачное настроение, потому что он отодвинулся от стены и ждал дальнейшего рассказа про то, как же они освободились. Вероятно, сына ярла позабавила такая проделка Сигурда, сына Буи, но было ли этого достаточно, чтобы пощадить йомсвикингов?

Хальвар пошевелил руками и посмотрел на нас. Мы должны знать, что Эйрик ярл был воином-волком, и если мы не знали, что это такое, то нам надо было представить дикого волка в человеческом обличье. Безумие было в его крови, и все, кто пережил тот день, помнят его смех, когда воин с отрубленными руками валялся на земле и корчился от боли. Возможно, Эйрик отрубил бы руки всем йомсвикингам, чтобы отомстить, или, может быть, чтобы поразвлечься, но подошел его отец, Хакон ярл. Он видел, что здесь сидели воины, у которых не было ненависти; что к норвежским берегам их привела клятва, данная на поминальном пире у Свейна Вилобородого.

– Ярл Хакон дарует вам жизнь! – торжественно произнес Йостейн Карлик и похлопал Хальвара по руке. – Он показал себя человеком чести. Он напоил нас пивом и зажарил мясо в тот вечер. Разве нет, Хальвар?

Хальвар кивнул.

– Внутри был двор. Нам натянули парусину. Дали отличное пиво, и мы напились.

– Вагн и ярл породнились, – добавил Йостейн. – На самом деле произошло то, в чем он клялся у Вилобородого.

Оба мужчины посмотрели друг на друга, Хальвар покачал головой и усмехнулся.

– Не понимаю, – произнес Бьёрн. – Как это, как он клялся?

– Ярл отдал ему дочь Торкеля Лейра, – ответил Хальвар.

– А Вагн к тому моменту уже убил Торкеля, – добавил Йостейн.

– Так та женщина, о которой вы говорите… – Бьёрн кивнул в сторону двери. – Она мать Торгунны, дочери Вагна?

– Нет. – Хальвар отошел к ближайшему столу и взял свою кружку. – Мальчики, надо внимательнее слушать, когда я рассказываю. С момента событий в бухте Хьёрунгаваг прошло всего лишь десять лет. Торгунна у него от другой женщины. Она умерла. Торгунна, она… – Он посмотрел на Йостейна. – Может ей быть двадцать лет сейчас?

Йостейн кивнул:

– Она родила, когда ей было четырнадцать. Да, двадцать лет. Может двадцать один, но не старше.

Хальвар сел на лавку.

– Но мальчики и об этом ничего не знают.

– Говорят, что ее изнасиловали, – буркнул Йостейн и посмотрел на нас из-под своих густых бровей.

– Было ли это изнасилованием или нет… – Хальвар взял кусок хлеба и прожевал его. – Мы никогда не узнаем. Но то, что я могу вам сказать точно, мальчики… Когда Вагн узнал об этом… – Хальвар медленно покачал головой. – Он избил его до смерти. Рвал на кусочки как дикий пес. Когда он остановился, на земле лежало кровавое месиво. Лишь… ошметки.