Но когда на следующее утро я с Фенриром пришел к ней, не смог ничего сказать. Она улыбалась мне и спросила, слышал ли я, что Бурицлав встал на ноги, я кивнул, что я знал об этом. Я наклонился вперед, и все мое беспокойство улетучилось; я шепнул ей, что встречаемся вечером, на поляне… Могли ли мы встречаться там, как обычно? Она ответила как обычно, немного кивнув мне, забрала у меня Фенрира и ушла в дом.

Бурицлаву становилось лучше с каждым днем, и с появлением листвы на ясене он уже отправился на охоту. Шли разговоры, что этим летом он останется в Вейтскуге и никуда не поедет. Так оно и случилось. За весной пришло лето, оно было очень непривычно холодным, но зато нас не беспокоили комары, докучавшие годом раньше. Мы продолжали тайком встречаться с Сигрид, не в силах расстаться друг с другом, и не успели мы и глазом моргнуть, как деревья стояли уже с золотыми кронами, а на лес налетела осенняя непогода.

В то время я услышал странные слухи на пристани, люди говорили, что в нескольких днях плавания севернее по течению уже был готов к сбору флот из боевых кораблей. Приходили всё новые суда, но не больше одного за раз.

Йомсвикинги поняли, что кто-то на севере так пытался пройти мимо боевых кораблей Олофа Шетконунга и Свейна Вилобородого, стоявших в Каттегате. Одно судно могло пройти мимо, но не целый флот. Может, это было делом рук какого-нибудь полководца, который направлял свои корабли этим путем, в надежде, что Бурицлав еще слишком слаб, чтобы защитить свое королевство? Некоторые полагали, что за этим стоит Этельред, другие – что Олав Трюггвасон, потому что все уже знали, что его запасы серебра истощились и ему нужно было пополнить свою казну, чтобы оплатить себе место среди норвежских хёвдингов.

Вагн созвал всех йомсвикингов и призвал нас быть готовыми к борьбе. Правда, не было еще решено, останемся мы здесь и будем ждать нападения, или же нам лучше самим напасть на боевые корабли на реке. Помню, я сидел и затачивал сакс, когда услышал, что на улице кто-то кричит. Не успел я подняться, как Токи Трехпалый просунул голову и крикнул: «Идут!»

Все вскочили. В один миг мы очутились на улице со стрелами в руках, с поднятыми топорами, готовые к сражению, но никто не нападал. Колонна всадников въезжала в поселение, мы еще не успели их толком разглядеть, как всадник, возглавлявший колонну, натянул поводья и остановился. Они стояли возле свиного закута, принадлежавшего венду по имени Слюви, сгорбленному старику, которому никак не удавалось отмыться от запаха свиней. Слюви с другими вендами стоял возле закута, а всадник вынул что-то из кошелька на поясе. В его руке блеснуло, когда он ее поднял. Монета. Он отдал ее Слюви, и еще пару монет дал другим, стоявшим рядом с ним, а затем поскакал дальше.