Княжна вскрикнула с придыханием — и Леден рывком перевернул на спину её, уже ослабевшую от захлестнувшего удовольствия, что лёгкой дрожью сотрясало гибкое тело. В глазах темнело от того, как стискивала она сейчас собой рвано и сильно его дубовую плоть. Пара толчков жестоких — и он излился, опустошаясь, сливаясь с любимой ещё больше, оставляя в ней часть не только семени своего, но и души тоже. Всё больше он отдавал себя ей во владение, которое стремилось скоро стать безграничным.

— Еля, — выдохнул Леден ей в губы.

Прижался своими, раскрывая, проникая между ними, чувствуя жар желания, что разогревало дыхание её. Они застыли, словно два корня сплетённых, еще не размыкаясь, не желая разъединяться. Медленно и ощутимо впивалась Елица в спинул Ледена пальцами, словно рубаху разодрать хотела.

— Мне страшно, Леден, — проговорила наконец, прижимаясь щекой к его плечу. — От того, что чувствую рядом с тобой. От того, что меня, кроме этого, больше ничего не страшит.

Он поцеловал одну её скулу, а после другую, вглядываясь в зеленоватые омуты её глаз, подёрнутые рябью ещё не сошедшей неги. Скоро пришлось объятия разомкнуть да повечерять хотя бы, хоть друг от друга отходить вовсе не хотелось. Да и спать легли отдельно, поодаль чуть, но на виду. Опасался Леден, что, коли случится снова его сон недобрый, так может он ненароком Елице навредить. Но они слушали дыхание друг друга и смотрели сквозь мрак дрожащий, через взгляд один передавая, как хочется на самом деле рядом быть всегда. И скоро уснули, уж не обращая внимания на шум Купальского гуляния.

ГЛАВА 18

ГЛАВА 18

Невольно становилось любопытно, отправил ли Чаян людей своих вслед за сбежавшей невестой, которая таковой называться совсем не хотела. Больше от страха, что он всё же сумеет нагнать их раньше, чем успеют они с Леденом добраться до Лосича, чтобы с Осмылем поговорить, а после отыскать нож обрядный. Ведь Елица и не знала вовсе, лежит ли он там же, на том самом месте, где упал в траву во время борьбы с Камяном? Или, может, заметив ценность его, ватажник решил забрать его себе? А там и продал кому? Тогда уж точно не сыскать ни в жизнь.

А что она будет делать с тем, что Сердце так и останется в ней до самой смерти — и думать пока не хотелось. Не хотела она лишать всех людей в Остёрском княжестве надежды вновь обрести былое благополучие. Не могла она обречь их на это. Кто она такая, чтобы решать их судьбу? Потому нож тот следовало найти — хотя бы изо всех сил попытаться. Благо то место, где он выпал, она помнила и сейчас очень хорошо. Отпечаталось оно в памяти, разогретое пережитыми яростью и ужасом — не ошибёшься.