Его пульс оставался ровным, он был или честным, или очень хорошим лжецом.

Импульсивный шпион в ней думал проникнуть в лагерь. Мимо таджак было ужасно тяжело пробраться ночью, ведь на странные звуки они отвечали огнем, озаряющим место. Мисаки умела двигаться тихо, и она могла сделать тело той же температуры, что и снег, стирая жар, который мог заметить таджака, но в лагере точно были джиджаки Империи, которые могли уловить ее джийю.

Прокрутив в голове несколько сценариев, Мисаки посмотрела на Изумо, спящего в ее руках, гадая, чем она думала. Это эгоистка Сираву, жаждущая трепета, рисковала жизнью, чтобы утолить любопытство. Разве она не говорила Мамору, какой гадкой и наивной была? Она не научилась лучше? Это были не приключения в Ливингстоне, где у ее действий не было последствий. Тут ее дети могли умереть.

— Прости, — шепнула она в сторону лагеря и прижала кроху Изумо ближе, чтобы опустить щеку на его мягкую голову. — Каа-чан так с тобой не поступит. Не снова.

Она ушла по горе, не оглядываясь на палатки Яммы, но любопытство не утихло. Той ночью она видела тело Мамору, закрыв глаза, и сон не шел. На рассвете она была на выступе с видом на деревню кузнецов. Туман скрывал почти весь лагерь далеко внизу, но трепещущий огонь в тишине склона горы намекал, что таджаки работали ночью. Снег тихо хрустел под таби, и Мисаки ощутила, как ее брат встал рядом с ней.

— Доброе утро, Цусано-доно, — она не сводила взгляда с огня, который становился все четче, пока туман рассеивался. Такеру настоял, чтобы она звала Казу по титулу, хоть это ощущалось забавно. Изумленный вздох у ее плеча сказал ей, что Казу чувствовал то же самое.

— Доброе утро, Мацуда-доно, — ответил он. — Люди не смогла уснуть?

— Лорд не может заниматься своим делом? — Мисаки все еще раздражало, что он не упустил ее к полковнику Сонгу. Она знала, что не должна была — он повел себя разумно — но злилась.

Казу рассмеялся.

— Я не знаю, почему думал, что ты будешь добрее со мной, раз я стал главой дома.

— Как и я, — сказала бодро Мисаки. — Глупая мысль.

— Ты всегда будешь подлой со мной?

— До смерти.

— Мисаки-нээ-сан… ты в порядке?

— Что мне на это говорить, Казу-кун? Я только потеряла сына.

— Прости. Конечно, ты не… я говорил не об этом. Я… — Казу притих на миг, не знал, стоило ли уточнять. Он сглотнул. — Все хорошо… с твоим мужем?

— Что, прости? — Мисаки приподняла брови, удивленная прямотой брата.

— Он… был хорошим с тобой?