Начал Дарвин с Прелюдии до-диез минор Рахманинова. Эту мелодию он играл чаще всего, следовательно, больше всего ненавидел. Сейчас же будто услышал её заново. Музыка зацепила его.

Рояль стоял в гостиной на первом этаже их особняка. Дарвин сидел за ним рано утром и думал лишь о том, как ему надоело играть эти дурацкие классические композиции. Рэперам не нужна классика, им нужен бит. В моменты игры его мысли улетали, и он думал обо всём на свете. Сейчас же он наблюдал за тем, как играет, будто со стороны.

Следить за руками не было смысла. Дарвин поднял голову и посмотрел на остальных: все пребывали в молчании. Руди сидел на деревянном табурете, слишком хлипком даже для его тощего зада. Он подпёр подбородок кулаком и смотрел на синтезатор невидящим взором. Кутайба расположился в кресле с закрытыми глазами. Шичиро изображал кривую улыбку, его взгляд блуждал по городу и ни на чём не останавливался. Серджио стоял в стороне, в руках держа нож, которым вычищал грязь из-под ногтей. Его лицо было расслабленным, хотя обычно он щурился и морщил лоб. Венди застыла как статуя, а Гарет держал в руках закрытую банку пива и не решался её открыть, чтобы не издать лишнего звука. Старик Чиумбо плакал, и слёзы катились по его чёрному, как ночь, лицу.

Закончив с Рахманиновым, Дарвин плавно перешёл на Этюд № 1 до мажор Шопена. Звуки музыки стали притягивать людей из дальних лагерей. Всё больше бездомных скапливалось вокруг него, и все молчали, только слушали музыку с задумчивыми лицами.

Дождавшись момента в композиции, когда нужно играть лишь одной рукой, Дарвин достал из кармана солнцезащитные очки и надел их. Панаму он опустил ниже, чтобы никто из присутствующих его не узнал. Он похудел настолько, что и сам не узнавал себя в отражении, однако следовало быть осторожным, чтобы информация о нём не попала в руки коалиции тхари.

Кажется, окружающие не обращали внимания на ужасное звучание динамиков. Никто из них не слышал, как звучит настоящий рояль, даже не видел дорогого синтезатора, поэтому помехи и неровное распределение частот оставались незамеченными. Для них это был совершенно точный аналог фортепиано.

К их группе из одних бездомных стали подтягиваться прохожие с улицы. Сначала это были проститутки в коротких шортах и юбках. У каждой на локте висела сумочка, по которой легко можно было определить род деятельности. Все они носили туфли с высоким или средним каблуком, из-за чего передвигались своей исключительной уставшей походкой. Они нечасто обитали в районе эстакады: здесь трудно было поймать клиента. Большинство заказов они принимали по телефону, и в этом случае за ними либо приезжал дрон, либо они садились на поезд и самостоятельно добирались до пункта назначения.