Энни медленно поглаживала бок Аэлы.

– Я не знаю, насколько далеко могут завести подобные идеи, – сказала она.

Дамианская философия привела к тому, что они полностью избавились от своих драконов. Это то, чем они славились, помимо своих собраний, равных избирательных прав и передовых технологий противовоздушной обороны.

Я развел руками. Пэллор дернулся подо мной от внезапно налетевшего ветра, нетерпеливо ожидая начала тренировки.

– Ты не думаешь, что что-то должно измениться? Люди получают неравные доли продовольствия.

– Люди всегда получали неравные доли продовольствия. – Энни опустила поводья, обеими руками потирая лицо. Ее щеки раскраснелись от холода, а дыхание вырывалось изо рта паром. – Дело в том, что я не уверена, что именно Отверженные должны менять систему.

– Может быть, они на правильном пути.

– Может быть, – допустила Энни. – А может, они просто продолжают усложнять мне жизнь. – Она говорила так удрученно, что у меня не нашлось ответа на это.

Меня пока не внесли в списки наблюдателей за распределением продовольственных карточек. Мы не обсуждали мотивацию Энни, хотя она и так была мне понятна: Энни больше не доверяла мне в вопросах поддержания порядка после того, что случилось в Лицее. Но это означало, что вся забота о народных волнениях ложилась на ее плечи.

– Я собираюсь работать над проблемой изнутри, – сказал я. – Поговорить с Дорой, поговорить с Консультативным Советом Золотых…

Даже для моих ушей это прозвучало слишком уж идеалистично. Особенно когда я вспомнил ответ Мегары: «Не будет долгосрочных целей, если люди не будут есть».

– Ты собираешься поговорить с Атреем? – поинтересовалась Энни.

Мне это даже в голову не пришло.

– Мне нечего сказать Атрею.

Между нами воцарилась тишина. Почему она думает, что человек, который желал мне смерти, который объявил Отверженных вне закона, будет тем, с кем я захочу поделиться своими планами? Энни прищурилась, упираясь взглядом в рогатую голову Аэлы. Впервые я подумал о том, что существовал еще один неприятный вариант развития событий.

– А ты собираешься поговорить с Атреем?

Я считал молчание Энни дружеским, но впервые мне пришло в голову, что если она действительно против идей Отверженных, то вполне могла посчитать, что обязана подчиниться приказу Министерства доносить на врагов Революции. Атрей, по всей вероятности, найдет информацию о составе группировки Отверженных очень интересной, а Министерство Информации – еще более интересной.

Если Энни захочет, то может упрятать меня в камеру Подземелья за эту статью.

Лицо Энни исказилось, как будто сама мысль причиняла ей боль.