Я подумал об этом с некоторым удовлетворением.

– Они все еще говорят об Антигоне?

Агга кивнула:

– Думаю, они слышат это от родителей. Я уже махнула на это рукой.

Ей и не нужно было ничего делать теперь, когда маневр Иксиона оказался достаточно эффективным, чтобы заставить половину норчианцев прийти к выводу, который только что сделал Гарет.

– Агга, что, если Бекка… права?

Агга замерла, зажав нож между створками устрицы. Она взглянула на меня.

– Грифф, – прошептала она, как будто была не уверена, что хочет слышать то, что я собирался сказать.

Но она должна была услышать. Я уже рассказал оруженосцам, что с нетерпением ожидал встречи с Антигоной после Нового года. Мне надоело чистить устрицы для чужого пира, пока мои близкие голодали.

Агга должна была знать.

Я забрал устрицу и нож из рук Агги.

– Агга, что, если в следующем году нам не придется отдавать наш улов господину для его пиршеств?

Она испуганно рассмеялась:

– О чем ты говоришь?

– Что, если бы мы могли оставить его себе, оставить себя всё? Не будет ни господ, ни десятины.

– Грифф, что…

Я говорил как сумасшедший. Видел, что мои слова расстраивали ее, но не мог остановиться. Это была невероятно прекрасная мечта, и она тоже должна была представить ее.

– Что, если у нас снова будет Норчия, а не Новый Питос. Что, если мы положим конец шахтам, уродующим наши карстовые колонны, и сорвем флаг завоевателя…

– Остановись.

Раздался грохот, когда она подскочила на ноги. Ведро с моллюсками опрокинулась, отправив устрицы и моллюски биться о ступеньки.